Город (сборник) - Клиффорд Саймак

– Откуда ты это взял? – не унимался волк. – Чушь какую-то порешь. До сих пор ни одному вебстеру не надо было убегать, а раз ни одному вебстеру еще не приходилось убегать, откуда ты можешь знать, что они никогда…

– Ладно, заткнись, – отрезал Питер.

Они продолжали молча подниматься по каменистой тропе, взбираясь на холм.

– За нами кто-то следует, – вдруг сказал Лупус.

– Тебе померещилось, – возразил Питер. – Кому это нужно – следовать за нами?

– Не знаю, но…

– Что, запах чуешь?

– Нет…

– Что-нибудь услышал? Или увидел?

– Нет, но…

– Значит, никто за нами не следует, – решительно заявил Питер. – Теперь вообще никто никого не выслеживает.

Свет луны, струясь между деревьями, испестрил серебром черный лес. В ночной долине, на реке, утки о чем-то сонно спорили вполголоса. Слабый ветерок снизу принес с собой дыхание речной мглы.

Тетива зацепилась за куст, и Питер остановился, чтобы освободить ее. При этом он уронил на землю несколько стрел и нагнулся, чтобы поднять их.

– Придумал бы какой-нибудь другой способ носить эти штуки, – пробурчал Лупус. – Без конца то зацепишься, то уронишь, то…

– Я уже думал об этом, – спокойно ответил Питер. – Пожалуй, сделаю что-нибудь вроде сумки, чтобы можно было повесить на плечо.

Подъем продолжался.

– Ну и что ты собираешься сделать, когда придешь в усадьбу Вебстеров? – спросил Лупус.

– Я собираюсь найти Дженкинса, – ответил Питер. – Собираюсь рассказать ему, что я сделал.

– Поня уже рассказала.

– Может быть, она не так рассказала. Может быть, что-нибудь напутала. Поня очень волновалась.

– Да она вообще ненормальная.

Они пересекли лунную прогалину и снова нырнули во мрак.

– Что-то у меня нервишки разгулялись, – сказал Лупус. – Затеял ты ерунду какую-то. Я тебя досюда проводил и…

– Ну и возвращайся, – сердито ответил Питер. – У меня нервы в порядке. Я…

Он круто обернулся, волосы на голове у него поднялись дыбом.

Что-то было не так… Что-то в воздухе, которым он дышал, что-то в его мозгу… Тревожное, жуткое ощущение опасности, но еще сильнее – чувство омерзения, оно вонзило когти ему в лопатки и поползло по спине миллионами цепких ножек.

– Лупус! – вскричал он. – Лупус!

Возле тропы внизу вдруг сильно качнулся куст, и Питер стремглав бросился туда. Обогнув кусты, он круто остановился. Вскинул лук и, мгновенно выхватив из левой руки стрелу, упер ее в тетиву.

Лупус распростерся на траве – половина туловища в тени, половина на свету. Его пасть оскалилась клыками, одна лапа еще царапала землю.

А над ним наклонилась какая-то тень. Тень, силуэт, призрак. Тень шипела, тень рычала, в мозгу Питера отдался целый поток яростных звуков. Ветер отодвинул ветку, пропуская лунный свет, и Питер рассмотрел нечто вроде лица – смутные очертания, словно полустертый рисунок мелом на пыльной доске. Лицо мертвеца, и воющий рот, и щели глаз, и отороченные щупальцами уши.

Тренькнула тетива, и стрела вонзилась в лицо – вонзилась, и прошла насквозь, и упала на землю. А лицо все так же продолжало рычать.

Еще одна стрела уперлась в тетиву и поползла назад, дальше, дальше, почти до самого уха. Стрела, выброшенная упругой силой крепкой прямослойной древесины, выброшенная ненавистью, страхом, отвращением человека, который натягивал тетиву.

Стрела поразила размытое лицо, замедлила полет, закачалась – и тоже упала.

Еще одна стрела – и сильнее натянуть тетиву. Еще сильнее, чтобы летела быстрее и убила наконец эту тварь, которая не желает умирать, когда ее поражает стрела. Тварь, которая только замедляет полет стрелы, и заставляет ее качаться, и пропускает насквозь.

Сильнее, сильнее – еще сильнее. И… лопнула тетива.

Секунду Питер стоял опустив руки: в одной – никчемный лук, в другой – никчемная стрела. Стоял, измеряя взглядом просвет, отделяющий его от призрачной нечисти, присевшей над останками серого.