Днем и ночью хорошая погода [сборник] - Саган Франсуаза (2012)

Зельда: Ты так думаешь? А я уж и не знаю. С тех пор как я вернулась сюда, к остальным людям, к нормальным, к ним, к себе, вернулась к жизни, к «реальной действительности», как они говорят, к обычным дням, у меня такое впечатление, что дня и ночи как раз не стало — ничего, что хоть как-то обозначало бы ход времени. Ты думаешь, это возможно, чтобы я скучала по времени пилюль, времени уколов, времени посещений?

Поль: Нет. Ты скучаешь по тихому часу и по времени в общей гостиной. Потому что в тихий час ты приходила ко мне в лодочный сарай, а после бесед в гостиной я приходил к тебе через окно. У меня ведь то же самое. Я остался совсем один, без часов, поэтому я пришел. А теперь мы будем вместе, и у нас снова будут дни и ночи, и нам будет тепло и уютно. Мне надо только найти работу. Но, думаю, это будет нетрудно.

Зельда (смеясь): Так, значит, это ты будешь шестым? Ты любишь деревню? Ну конечно же, какая я дура: ты обожаешь деревню. Скоро мы все туда поедем, всей семьей. Поедешь с нами? Это на юго-западе, там большой красивый дом, довольно старый.

Поль: Конечно. А сад у тебя там есть?

Зельда: Да, конечно, и сад есть.

Поль: Ну вот, я буду садовником. Я очень хороший садовник. У меня и диплом есть, и вообще, говорят, у меня золотые руки.

Зельда хватает его за руку.

Зельда (смеясь): Какой ты хвастун! Значит, у тебя руки золотые? Нежные, горячие и плюс ко всему еще и золотые? Но знаешь, ты можешь поехать с нами и как гость. Я же говорила тебе: я богатая, просто жутко бо-га-та-я. (Произносит это слово по слогам.)

Поль (простодушно, рассеянно): Нет-нет, я лучше буду работать.

Зельда: Ты боишься, что мой прелестный муж посчитает тебя за альфонса? Это было бы забавно!

Поль: Нет, вовсе нет. Дело не в этом. Просто мне с ними будет очень тоскливо. А тебе, думаю, придется подолгу быть с ними, и я в это время мог бы заниматься садом, деревьями, в общем, развлекаться по-своему! Ну как, согласна?

Зельда: Конечно согласна. (Прислоняется к нему и говорит очень тихо.) Боже мой, как все это странно, непонятно… И как я могла думать, что ты — всего лишь привычка?

Поль (тоже тихо, шепчет в волосы Зельды): Знаешь, привычка — это уже что-то. Во всяком случае, такая привычка, как ты, — это уже что-то.

Из коридора доносится шум. Входит Дорис, она пришла в себя и теперь возбуждена, глаза горят, как два фонаря; за ней улыбающийся Этьен и очень молодая женщина с заинтригованным видом.

Дорис: Зельда, тебя ждут… (Делает вид, что только что заметила Поля.) Ох, простите! Здравствуйте, мсье. Этьен говорил, что вы нас посетили. Позвольте представиться: я кузина и самая старая подруга Зельды.

Поль: Да, я знаю, вы — Дорис.

Дорис (обращаясь к Зельде): Ты рассказывала ему обо мне? Как это мило, киска. Ах! А это Лоранс Дюкен, подруга Этьена, впрочем, и наша тоже. Зельда, почему ты никогда ничего не рассказывала мне об этом господине?

Зельда (снова усевшись за туалетный столик): Когда мне было тебе о нем рассказывать? Мы же не написали друг другу ни строчки, так?

Дорис: Да, но я ведь навещала тебя, ты могла бы…

Зельда: Не надо, Дорис, когда ты меня навещала, ты одна только и говорила. Ты приезжала оттуда, снаружи, была представительницей реальной жизни. Не стану же я тебе рассказывать о наших больничных буднях.

Дорис: Думаю… Ладно. Этьен сказал, что вы работали в Брабане, мсье Мансар. Ведь ваша фамилия Мансар? Как у знаменитого архитектора?

Поль: Архитектора?..

Зельда: Милый, так звали архитектора Людовика Четырнадцатого, который, среди прочего, построил Версаль.

Поль: А, понятно. Ну, у меня Мансар пишется через «а», не знаю, как у него.

Дорис (великосветским тоном): Впрочем, какое это имеет значение? Во Франции тысячи Мансаров и через «а», и через «о»… (Нервно смеется.) Думаю, мы не будем устраивать по этому поводу прения?

Зельда: А тебе хотелось бы устроить прения по какому-нибудь поводу?