Четыре жизни Хелен Ламберт - Констанс Сэйерс (2020)

– Жеребец, известный как Рыжий Ужас. – Форд приблизился и положил руки на плечи Рэппу. – Да, Билли?

Тот, кивнув, произнес что-то невнятное о призраке.

– Да, все верно. – Форд повернулся к Норе. – Фар Лэп – это австралийский жеребец, который стал чемпионом мира. Он приехал сюда, в Штаты, для участия в соревнованиях, но умер при загадочных обстоятельствах.

Нора посмотрела на Зейна, который лишь пожал плечами и покачал головой.

– Он весь вечер говорил о призраке лошади, даже когда был трезвым.

Нора улыбнулась Зейну. Он был красивым светловолосым мужчиной из Индианы, типажом, напоминавшим футбольного полузащитника. Лицо его не было столь угловатым, как у худощавого Форда.

– Мы с Билли видели Фар Лэпа. Когда это было, приятель? В тридцать втором или тридцать третьем?

– В одна тысяча девятьсот тридцать втором году, – громко объявил Билли с пьяной уверенностью.

Форд втиснулся между ним и Зейном и закурил.

– Все думали, что он хромой, что он не справится с грунтовой дорогой. Но, черт, когда этот конь – а он был просто огромный! – вырвался через ворота, все стало ясно наперед. Около года назад мы с Билли вернулись, но увидели его уже после смерти. Так знаешь что? Сердце этого скакуна оказалось в три раза больше сердца нормальной лошади! – Форд указал на них сигаретой, чтобы подчеркнуть значимость своих слов. – Из него сделали чучело и поставили на лужайке в Бельмонт-парке. Позор, правда, Билли?

Рэпп драматично кивнул:

– Проклятый позор.

– Хорошо, я подыграю, – отозвалась Нора. – Как умер конь?

– Яд, – ответил Форд, приподняв бровь.

– Яд? – Нора скрестила руки. – Хм.

– Мышьяк, – невнятно добавил Билли.

– Проповедники ненавидели Фар Лэпа. Видели в нем что-то греховное. А тебе известно, что мой отец был проповедником? – Форд потянулся и взял свой стакан.

– Нет, я не знала.

– Так вот, когда Фар Лэп прибыл в Америку, для всех это стало грандиозной новостью. Его дьяволом называли. Он был почти как Роберт Джонсон[46], который заключил сделку с дьяволом.

– Или Паганини.

– Не знаю никакого Паганини. – Форд пожал плечами.

Нора тоже не знала, но почему-то заговорила об итальянском скрипаче. Она не могла понять, что с ней происходит, но самодовольная улыбка Форда вернула ее к реальности.

Нора поняла, в чем было дело. Они с Фордом соревновались за Билли.

Рот девушки открылся прежде, чем мозг успел обработать все то, что она намеревалась сказать. Ей казалось, будто кто-то другой овладел ее телом.

– Эта история стара как мир, Форд. Когда люди имеют дело с гением, никто не знает, получил он талант от природы или же заключил сделку с дьяволом. До Роберта Джонсона жил виртуоз Никколо Паганини. – Нора настолько реально представила невысокого мужчину, сидящего за фортепиано, что даже ощутила его дыхание. – Говорят, он убил женщину и заключил ее душу в скрипку. Дар дьяволу в обмен на талант. В пении скрипки слышался ее плач.

Взглянув на мартини, Нора поставила бокал на стойку. Возможно, это был знак, что с алкоголем пора заканчивать.

– Сделка с дьяволом, – повторил Билли, затем бросил на Нору почти умоляющий взгляд. – Ты же понимаешь, о чем я, не так ли, Нора?

Она подумала о Холстеде и о свадьбе, на которую надеялась.

– Да, Билли. О сделке с дьяволом мне известно все.

– Нет, неизвестно. – Билли покачал головой. – Ты просто так думаешь.

– Ладно. Я голодна, – перевела тему Нора. – Ему тоже стоит поесть.

– Их говяжья вырезка с грибами посрамляет мою маму-француженку, – добавил Зейн. – Они кладут ее в cassolette.

– Черт, Зейн, что за касолет? – Форд с отвращением повернулся к Зейну.

– Такой маленький горшочек с крышкой.

– Так и говори тогда «маленький горшочек»! – Форд закатил глаза.