Сильмариллион (перевод Надежды Эстель) - Дж. Р. Р. Толкин (1977)

А надо сказать, что корчи Глаурунга вырвали Гуртанг из руки Турамбара, и меч остался в брюхе дракона. Посему Турамбар вновь пересек поток, желая вернуть меч и взглянуть на врага, и увидел, что дракон лежит на боку, вытянувшись во всю длину, а из брюха его торчит рукоять Гуртанга. Тогда Турамбар схватил рукоять, наступил ногой на брюхо и вскричал, насмехаясь над речами дракона в Нарготронде: «Привет тебе, о Змей Моргота! Что за радостная встреча! Издохни же, и пусть мрак поглотит тебя. Так отмщен Турин, сын Хурина!»

Затем он выдернул меч, но из раны хлынула струя черной крови и ядом обожгла его руку. А Глаурунг открыл глаза и взглянул на Турамбара с такой злобой, что взгляд поразил того, как удар; и удар тот, и боль от яда погрузили его в черное забытье, и он лежал, как мертвый, накрыв меч своим телом.

Вопли Глаурунга эхом разнеслись в чаще и достигли людей, что ждали у Нен-Гирита; и когда дозорные увидали издалека разрушения и пожар, сотворенные драконом, то сочли, что он победил и уничтожил тех, кто вступил с ним в бой. Ниниэль же сидела, дрожа, у падающей воды, и при звуке голоса Глаурунга тьма объяла ее вновь, так что она не могла тронуться с места по собственной воле.

Так и нашел ее Брандир, когда, шатаясь от усталости, добрел наконец до Нен-Гирита; и когда услыхал он, что дракон переполз через реку и уничтожил своих врагов, сердце его в жалости потянулось к Ниниэль. Он, однако, подумал: «Турамбар мертв, но Ниниэль жива. Может быть, сейчас она пойдет со мной, а я уведу ее от дракона, и мы вместе спасемся». И вот он встал перед Ниниэль и молвил: «Идем! Пора. Если хочешь, я поведу тебя». Он взял ее за руку, и она безмолвно поднялась и пошла за ним; и никто в темноте не видел, как они ушли.

Но когда они спустились по тропе к Перекрестью, поднялась луна и сумеречным светом озарила землю; и спросила Ниниэль: «Разве это наш путь?» Брандир же отвечал, что не знает иного пути, кроме как бежать что есть сил от Глаурунга и спастись в дебрях. Но молвила Ниниэль: «Черный Меч был моим возлюбленным и супругом. Я иду лишь для того, чтобы отыскать его. Что еще мог ты подумать?» И она быстро пошла вперед, обогнав Брандира. Так дошла она до Перекрестья Тейглина и в ослепительном свете луны узрела Ход-эн-Эллет, и великий ужас овладел ею. Тогда она с криком повернула прочь и, сбросив плащ, побежала на юг вдоль реки, и белые ее одежды сверкали в свете луны.

Брандир с холма увидел ее и повернул, чтобы пересечь ей дорогу, но она все же опередила его, пришла к трупу Глаурунга у Кабед-эн-Араса. Там увидела она дракона, но даже не взглянула на него, ибо рядом лежал человек; и она подбежала к Турамбару, зовя его по имени, но он был недвижим. Увидев, что рука его обожжена, Ниниэль омыла ее слезами и перевязала, оторвав кусок ткани от своего одеяния, затем поцеловала Турамбара и вновь позвала, дабы пробудить. И тогда пред смертью очнулся Глаурунг и с последним вздохом проговорил: «Привет тебе, о Ниэнор, дочь Хурина. На краю смерти мы встретились вновь. Радуйся же: ты наконец отыскала своего брата. Вот он – убивающий в темноте, предатель-враг, неверный друг, проклятие своего рода, Турин, сын Хурина. Но худшее его деяние ты носишь в себе».

Тут Глаурунг издох, и его лиходейские чары потеряли власть над Ниниэль, и вспомнила она все, что было в ее жизни. Глядя на Турамбара, вскричала она: «Прощай же, о дважды любимый! А Турин Турамбар, турун амбартанен! Властелин Судьбы, сраженный судьбою! Счастлив ты, что умер!» Тогда Брандир, что стоял, потрясенный услышанным, у трупа Глаурунга, бросился к ней, но она, обезумев от ужаса и муки, подбежала к краю Кабед-эн-Араса, спрыгнула вниз и исчезла в бурлящей воде.