Сильмариллион (перевод Надежды Эстель) - Дж. Р. Р. Толкин (1977)

Говорят, что в тот самый час, когда Феанор и Финголфин стояли пред Манвэ, настало смешенье света, когда сияли оба Древа, и безмолвный Валмар был залит золотым и серебряным блеском. И в тот самый час Мелькор и Унголианта пронеслись по-над полями Валинора, подобные тени от черной тучи, что ветер гонит над залитой солнцем землей; и остановились у зеленого холма Эзеллохар. Тут Бессветие Унголианты поднялось до корней Древ, и Мелькор вступил на холм; и черным копьем он пронзил оба Древа, нанеся им глубокие раны. Сок их лился, как кровь, и орошал землю. Унголианта же слизывала его, а потом стала переходить от Древа к Древу, погружая черный хобот в их раны, пока не осушила их; и яд Смерти, что жил в Унголианте, проник в их тела и ветви, в крону и корни, и они умерли. А ее все томила жажда, и, подползши к Прудам Варды, она выпила их до дна; пока же Унголианта пила, она выдыхала испаренья столь черные, и рост ее стал столь огромен, а облик так ужасен, что Мелькор устрашился.

* * *

Так великая тьма пала на Валинор. О делах того дня много сказано в Альдуде́ниэ, Плаче по Древам, что сложен ваниаром Элеммире и известен всем эльдарам. Однако ни песня, ни повесть не передаст всей скорби и всего ужаса, что настали тогда. Свет погас, но наставшая Тьма была больше чем просто потерей света. В тот час родилась Тьма, что казалась не пустотой, а живой тварью – ибо она порождена была злой силой из Света и владела мощью проницать взор, входить в сердце и душу и покорять волю.

Варда взглянула с Таникветиль и увидела Тень, воздвигшуюся внезапно бастионами мрака; Валмар погрузился в глубокое море ночи. Вскоре Благая Гора стояла одна – последний остров в затонувшем мире. Песни смолкли. В Валиноре царила тишь, ниоткуда не доносилось ни звука, лишь издали, из-за гор, сквозь ущелье приносил ветер рыдания тэлери, подобные леденящим воплям чаек. Ибо с востока потянуло холодом и морская мгла накатывалась на высокие берега.

Но Манвэ с высокого трона обозревал дали, и взор его – единственный – проникал в ночь и узрел Тьму чернее ночи, непроницаемую, огромную, но далекую, быстро мчащуюся на север; и понял Манвэ, что Мелькор приходил и ушел.

Тогда началась погоня: землю сотрясали кони воинства Оромэ, и огонь, что высекли копыта Нахара, был первым светом, вернувшимся в Валинор. Но едва достигнув Тучи Унголианты, всадники валаров ослепли, растерялись, рассеялись и поскакали, сами не зная куда; и глас валаромы захлебнулся и смолк. А Тулкас словно запутался в черных тенетах ночи – силы оставили его, и он тщетными ударами осыпал воздух. Когда же Туча ушла, стало поздно: Мелькор насладился местью и ушел невредимо.

Глава 9

Об исходе нолдоров

Прошло время – и великая толпа собралась вокруг Кольца Судьбы: валары восседали во тьме, ибо была ночь. Но звезды Варды сияли в небесах, и воздух очистился: ибо ветры Манвэ развеяли испарения смерти и отогнали морские туманы. И поднялась Йаванна и встала на Эзеллохаре, Зеленом Кургане, ныне пустом и черном; и она возложила руки на Древа, но те были темны и мертвы, и какой бы ветви ни коснулась она – ветвь ломалась и безжизненно падала к ее ногам. Тогда поднялся многоголосый плач; и казалось скорбевшим, что они осушили до дна чашу горя, налитую для них Мелькором. Но это было не так.

Йаванна обратилась к валарам:

– Свет Древ ушел и живет ныне лишь в Сильмарилах Феанора. Провидцем оказался он! Даже для самых могучих чад Илуватара существуют деяния, которых нельзя повторить. Свету Древ подарила жизнь я – и никогда более в Эа не совершу подобного. Однако, имей я хоть каплю этого света, я смогла бы вернуть жизнь Древам, прежде чем корни их иссохнут; и тогда наши раны затянутся и злоба Мелькора будет посрамлена.

Тогда спросил Манвэ:

– Слышал ли ты, Феанор, сын Финвэ, речи Йаванны? Дашь ли ты, о чем она просит?

Долго молчали все, но Феанор не ответил. И вскричал тогда Тулкас: