The One. Единственный - Джон Маррс (2020)

Пожалуй, многие ему позавидовали бы. Он жил с женщиной, которую обожал, в квартире, которая постоянно росла в цене, у него была любимая работа, отвечающая его творческим способностям. Друзья, с которыми он любил проводить время, а также родители и брат, которые – хотя он и не видел их слишком часто – поддерживали с ним связь и одобряли его выбор. В общем, ему было за что быть благодарным жизни.

И только сейчас, когда на периферии его жизни – хотя, возможно, в самом ее центре – возник Алекс, Ник знал, что раньше был этой жизнью просто доволен. И с каждым мгновением, проведенным в обществе Алекса, осознавал: этой простой удовлетворенности ему уже недостаточно.

В дни и недели после первой встречи дружба росла и крепла. Им было чертовски приятно находиться в обществе друг друга. Они цеплялись за любую возможность провести время вместе, начиная с обеденного перерыва и до совместной прогулки до трамвайной остановки после работы. Они, как старые друзья, болтали о школьных днях, проведенных в разных концах света, и о планах, которые еще предстояло воплотить в жизнь. Порой им было достаточно просто быть рядом друг с другом, не говоря ни единого слова.

Алекс откровенно рассказывал о борьбе своего отца с деменцией, как, благодаря лекарствам, тому удавалось сохранять рассудок. Правда, мать предупредила, что это лишь временная мера и скоро болезнь возьмет верх. Именно по этой причине дружба будет недолгой: Алекс и его подружка улетали в Новую Зеландию через шесть недель.

Помимо наличия у обоих подруг, неизбежный отъезд Алекса был еще одной темой, какую они старались не затрагивать. Всякий раз, когда этот слон пытался вторгнуться обратно в комнату, они вешали на дверь новый замок. Однако оба чувствовали скрип петель под натиском его туши.

* * *

– Что за черт? Как ты можешь внезапно стать геем? – воскликнул Дипак.

– Я не гей.

– Ну, тогда бисексуал.

– Опять же нет, и в этом-то вся суть. Честное слово, я скоро чокнусь. – Ник вздохнул и подпер подбородок кулаками. Дипак открыл очередную бутылку пива и протянул ее другу. – Кстати, ничего не говори Сумайре: сам знаешь, какая она. Тотчас настучит Салли… Я же пока не готов к этому разговору.

– Конечно, не скажу, – заверил его Дипак. – Я не говорю ей всего. Но когда ты говоришь «пока», ты имеешь в виду, что хочешь бросить Салли?

– Что? Нет, конечно. Мы поженимся через несколько месяцев, как я могу?..

– Дружище, ты не можешь жениться на ней, если твое сердце принадлежит другому. Вы будете жить как кошка с собакой.

– Неправда. Клянусь Богом, я люблю ее. Просто с Алексом у нас все… по-другому.

– По-другому – это как?

– Сам знаешь. Ты и Сумайра ведь ДНК-пара, так? Дипак кивнул, хотя и не слишком убедительно.

– Это то чувство, которого нет, когда ты рядом с кем-то еще. Как будто в целом мире для тебя не существует никого, кроме твоей ДНК-пары. Как будто вы – единое целое, один человек… И какое бы дерьмо ни швырял в тебя мир, ты пройдешь через все, потому что рядом с тобой твоя половинка.

Ник сделал большой глоток из бутылки и поставил ее на подставку.

– Да, мужик, тебе не позавидуешь, ты влип, – сказал Дипак. – Не понимаю, почему ты борешься с этим. Если он – твоя ДНК-пара, что вам мешает быть вместе?

– Не хочу изменять своей девушке.

– Ты уже ей изменяешь, приятель. И это не такой большой грех, как тебе кажется. Иногда нужно поставить себя на первое место и просто плыть по течению. Она ведь сделала бы то же самое, если б нашла свою ДНК-пару.

– Ты думаешь?

– Конечно. Это сидит в нас всех, разве не так? Все хотят изменять. Проблема лишь в том, чтобы найти для этого вескую причину.

Ник давно подозревал, что его друг не всегда был самым моногамным из мужей, но не стал развивать эту тему.

– Ладно, хватит обо мне. О чем ты хотел поговорить со мной? Ты сказал, что у тебя якобы есть новости.

– Это может подождать до следующего раза.