Зачем цветет лори - Марина Суржевская (2018)

Лавьер не остановился, слушая стража, внимательно осматривая горящие балки крыши, которые вот-вот грозили обвалиться. Он не винил Сумеречного, никто не смог бы вывести раяну из дома, к которому она привязана арканом, кроме самого аида.

Входная дверь горела, перекрытие у входа обвалилось.

Аид быстро сдернул плащ, окунул его в кадушку с грязной дождевой водой и, снова надев, побежал ко входу, отбросив Ленара, который пытался его остановить.

Внутри не было воздуха, только дым, гарь и пламя, с треском пожирающее помещение.

– Оникс!

Девушка не отзывалась. Лавьер закрыл мокрой тканью лицо, оставив только глаза, и быстро стал осматривать помещение, не находя раяну.

– Оникс! Да где же ты…

Наверху затрещало, и посыпались искры. Аид отпрыгнул и только благодаря своему тренированному слуху различил тихий стон в углу, за кучей какого-то горящего тряпья. Он рванул туда. Оникс была без сознания, но цела, только кончики кос тлели, и сама девушка была вся покрыта копотью. Она лежала под мокрым покрывалом, и поэтому аид не заметил ее сразу.

Он прижал ее к себе и выбежал из дома в тот момент, когда крыша все-таки не выдержала жара и обвалилась вниз.

* * *

Оникс очнулась от холодной воды, которой брызгали ей в лицо. Закашляла, судорожно глотая холодный воздух, открыла глаза. Лавьер держал ее на руках, сидя на бревне возле ограды, и пытался привести в чувство. Прижал кружку с водой к ее губам, и Оникс жадно напилась, чувствуя, как ее колотит озноб.

Аид поднял глаза на подошедшего Ленара.

– Нужен другой дом, – равнодушно сказал он. Его не интересовали люди, у которых сгорело жилище по вине одного из Сумеречных и хозяйка которого сейчас стенала и билась в истерике на пепелище. Обозленный хозяин дома, схватив топор, попробовал сунуться к аиду, пылая гневом, но упал на колени, когда тот поднял голову и заглянул ему в глаза. Мужик отполз в сторону, понимая, что чудом остался жив, что заступились за него Небесные, потому что девушка на коленях Сумеречного закашляла, и тот отвел взгляд. А мужик бегом бросился в сторону, а потом даже пообещал своей жене поколотить, если та не перестанет блажить. Все же дом можно новый отстроить, а вот от Сумеречных Врат обратно уже не вернуться…

Ленар кивнул и ушел, не показав даже взглядом своего удивления от поступка аида и не спрашивая, что стало с Гахаром.

Лавьер снова опустил глаза, рассматривая лицо Оникс, с жадностью вглядываясь в нее.

– Со мной все в порядке, – хрипло сказала она и попыталась подняться, выбраться из его рук. Но аид не отпустил, только сжал крепче. Оникс смотрела в его глаза. Она не знала, о чем он думал, лицо аида было спокойным, без эмоций, лишь отражалось в расширившихся зрачках пламя угасающего пожара. Аид молчал, смотрел на раяну, и сейчас ему казалось, что даже цветок лори горько пах пеплом. Потом встал и понес Оникс за ограду.

* * *

Он оставил ее в комнате чужого дома, приказал хозяевам удалиться и поманил за собой последнего стража. Этот пес, пожалуй, был единственным, о ком аид хоть немного, но сожалел, все же Ленар охранял своего господина много лет, еще с цитадели. Но это сожаление было мимолетным, почти неощутимым и уж точно не влияющим на решение Лавьера. Он не позволял себе привязанностей, в его жизни им просто не было места.

Аид мог бы нарисовать на стенах символы, запечатывающие комнату тишиной, чтобы Оникс не слышала криков, но не стал. А в том, что страж будет кричать, Лавьер не сомневался. Ему нужно было убедиться, что Сумеречный не был связан с предателем, который прятался под личиной Гахара.

И да, Ленар кричал. Потому что никто не может долго выдержать темноту, что разрывает нутро и сознание. В глазах пса не было обиды, когда он умирал, каждый из Сумеречных знал, что его жизнь однажды закончится. Возможно, рано. Возможно, именно так.

Ленар был предан аиду, и все, чего он хотел перед тем, как уйти к Вратам, это доказать свою преданность.