Сёгун - Джеймс Клавелл (2017)

– Хай. – Блэкторн видел достаточно много обгоревших матросов, чтобы знать, как опасны сильные ожоги. Вздувшаяся пузырем кожа лопалась, оставляя открытые раны, которые почти всегда воспалялись, ибо нечем было остановить заражение. – Я не хочу, чтобы она умерла.

– Додзо?

Он повторил свои слова по-японски, и лекарь уверил его, что госпожа наверняка поправится – она молодая и сильная.

– Сиката га най, – изрек врачеватель и приказал служанкам следить, чтобы примочки не пересыхали, дал Блэкторну настой трав – смазать его царапины, сообщил, что скоро вернется, а потом поспешно отправился вверх по склону холма к покосившемуся дому Оми.

Блэкторн стоял у главных ворот, которые уцелели. Стрелы Бунтаро все еще торчали из левого столба. Он рассеянно потрогал древки.

«Это карма, что она обгорела», – мелькнула печальная мысль.

Он вернулся к Фудзико и распорядился, чтобы принесли чая. Блэкторн напоил ее и держал за руку, пока она не заснула или сделала вид, что спит. Вокруг кипела работа, слуги собирали все, что можно было спасти, работали быстро, им помогали жители деревни. Все знали, что скоро должны пойти дожди. Четверо мужчин пытались поставить временный навес.

– Додзо, Андзин-сан. – Повар предложил ему свежего чая, пытаясь стереть скорбь с лица – погибшая девочка была его любимицей.

– Домо, – ответил Блэкторн. – Сумимасэн. (Я очень сожалею.)

– Аригато, Андзин-сан. Карма, да?

Блэкторн кивнул, взял чашку и сделал вид, что не замечает горя повара, чтобы тот не стыдился его. Потом к ним на холм поднялся самурай и передал приглашение Торанаги, предложившего Блэкторну и Фудзико ночевать в крепости, пока их дом не отстроят заново. Прибыло два паланкина. Блэкторн заботливо устроил Фудзико в одном из них и отправил со служанками. Свой паланкин он отпустил, сказав, что скоро придет.

Начался дождь, но Блэкторн не обратил на него внимания. Он смотрел на сад, которым уже привык любоваться. Теперь это ухоженное место выглядело как после побоища. Маленький мостик был сломан, пруд стоял пустой, без воды, ручеек исчез.

– Не важно, – сказал он, ни к кому не обращаясь, – камни целы.

Ёки-я объяснял ему, что сад устраивают вокруг камней, без них он пустой – просто место произрастания.

Один из камней был угловатый, самого обычного вида, но Ёки-я с таким искусством расположил вокруг него цветы и травы, что на закате из скрытых в глубине валуна прожилок и кристаллов начинал литься красноватый свет. Долгому, внимательному взгляду открывался целый горный хребет с манящими долинами и глубокими озерами, а вдали – зеленеющий горизонт, на который надвигалась ночь.

Блэкторн дотронулся до камня.

– Я назову тебя Ёки-я-сама, – пообещал он.

Это обрадовало его, и он понял, что, будь Ёки-я жив, тот тоже порадовался бы. «И даже мертвый, он, может быть, знает, – подумал Блэкторн. – Наверное, его ками теперь где-то здесь». Синтоисты верили, что после смерти превратятся в ками…

– Что такое ками, Марико-сан?

– Этого не объяснить, Андзин-сан. Ками похож на дух, но это не дух, подобен душе, но это не душа. Может быть, это бесплотная сущность вещи или человека… Вы знаете, человек становится ками после смерти, но дерево, камень или растение, картина тоже ками. Они существуют между небом и землей, и навещают Землю богов, и покидают ее в одно и то же время.

– А синто? Что такое синто?

– Ах, это тоже невозможно объяснить. Синто похоже на религию, но это не религия. Сначала это не имело даже имени – всего тысячу лет назад мы назвали это синто, путь ками, чтобы отличать от буккё, учения Будды. Но хотя синто неопределимо, оно – сущность Японии и японцев. Не имея ни теологии, ни божеств, ни верований, ни собственной этики, оно служит оправданием нашему существованию. Синто – это природный культ мифов и легенд, в которые никто не верит всем сердцем, но которые почитает каждый. Человек есть синто, если рожден японцем.