Сёгун - Джеймс Клавелл (2017)

Торанага встал, шумно прочистил горло, а затем поток проклятий огласил окрестности. Неистово ругаясь и гримасничая, Торанага бегал вдоль канавки. Он размахивал руками, вопил, плевался, совершая неописуемые прыжки. И хотя Блэкторн многого не понимал, даймё явно выкрикивал:

– Чума на вашу карму, чума на землетрясение, чума на эту дыру! Я потерял свои мечи, и дьявол с ними!

Трагикомизм ситуации потряс Блэкторна, а нелепый вид Торанаги окончательно добил его. Блэкторн разразился хохотом, он наконец осознал, что остался в живых. Глядя на него, засмеялись Торанага и Марико.

Торанага знаком приказал Блэкторну приблизиться и пошел к расщелине, спуская на ходу набедренную повязку. Смех снова разобрал его. Блэкторн тоже приспустил набедренную повязку, и они вдвоем попытались помочиться в трещину. Но ничего не получилось, не пролилось ни капельки. Они очень старались, и это их еще больше развеселило. Наконец они преуспели, и Блэкторн, собираясь с силами, присел, опираясь на руки. Немного оправившись, он повернулся к Марико:

– Это землетрясение – хороший знак, Марико-сан?

– До следующего удара – да. – Она продолжала счищать грязь с рук и кимоно.

– Это всегда так бывает?

– Нет. Иногда оно бывает еле заметным – просто легкий толчок. Порой толчки следуют один за другим или повторяются через несколько часов или дней. Иной раз все ограничивается одним толчком. Вы никогда не знаете наперед, Андзин-сан. Это карма.

Охрана с каменными лицами, не трогаясь с места, следила за ними – ждала приказа Торанаги. На северной стороне холма, там, где стояли односкатные лагерные времянки, бушевал пожар. Самураи боролись с огнем и раскапывали каменную осыпь, ища погребенных под ней. На восточной стороне у дальнего конца трещины топтались Ябу, Оми и Бунтаро со своими людьми, невредимые, если не считать ушибов, и тоже ждали приказаний. Игураси исчез – его поглотила земля.

Блэкторн задумался. Приступ самоуничижения прошел, и он чувствовал себя довольным и счастливым. Он пытался сосредоточиться на своем самурайстве, поездке в Эдо, «Эразме», войне, черном корабле, снова возвращался к самурайству. Мысли перескакивали с одного на другое. Он взглянул на Торанагу, и ему захотелось задать даймё тысячу вопросов, но тот столь очевидно ушел в свои думы, что отвлекать его было бы невежливо. Капитан с удовольствием подумал, что для этого еще представится достаточно времени, и посмотрел на Марико. Она приводила в порядок лицо и волосы. Блэкторн деликатно отвернулся, распростерся на земле и стал смотреть в небо. Земля согрела ему спину, он мог спокойно ждать.

Торанага заговорил с ним, на сей раз серьезно:

– Домо, Андзин-сан, нэ? Домо.

– Додзо (пожалуйста), Торанага-сама. Нани мо. Хомбун, нэ? (Ничего особенного. Это мой долг, да?) – Потом, не находя нужных слов и желая быть точным, Блэкторн сказал: – Марико-сан, не объясните ли вы мне? Кажется, я понимаю теперь, что вы и господин Торанага подразумеваете, когда говорите о карме и призываете не тревожиться попусту о том, что есть, что существует. Многое прояснилось. Я не знаю почему – может быть, потому, что я никогда не испытывал такого ужаса, может быть, это прочистило мне мозги, но, кажется, я кое-что понял. Например, старый садовник. Да, это моя ошибка, я на самом деле виноват и, конечно, сожалею, но это ошибка, а не сознательный выбор. Так уж случилось, и с этим ничего не поделаешь. Минуту назад мы все чуть не погибли. И все беспокойство и вся сердечная боль были напрасны, не так ли? Карма. Да, я понимаю теперь, что такое карма.

Она перевела это для Торанаги. Тот сказал: