Сёгун - Джеймс Клавелл (2017)

– Она стоит того, чтобы за нее отдали жизнь. В ней собраны бесценные знания, как в одном из ваших руттеров. Но она много ценнее. Что вы хотите за нее?

– Мы ничего не просим взамен.

– Я не верю вам. – Блэкторн взвесил том в руке, еще более насторожившись. – Вы должны понимать, что книга ставит меня на одну ногу с вами. Она откроет мне все ваши знания и сбережет нам десять, а может быть, все двадцать лет. Имея ее, я скоро буду говорить не хуже вас и тогда сумею научить других. Это ключ к Японии, не так ли? Через шесть месяцев я смогу говорить с самим Торанага-сама.

– Да, возможно. Если у вас будут эти шесть месяцев.

– Что вы имеете в виду?

– Ничего, кроме того, что вы уже знаете. Господин Торанага умрет задолго до того, как пройдут эти шесть месяцев.

– Почему? Какие новости вы ему принесли? Поговорив с вами, он стал похож на раненого быка. Что вы сказали ему, а?

– Я передал ему частное послание от его преосвященства. Извините, я только посол. Но господин Исидо держит в своих руках Осаку, как вы, конечно, знаете. Как только господин Торанага прибудет туда, для него все кончится. И для вас.

Блэкторн почувствовал мертвенный холод, который пробрал его до костей.

– А почему для меня?

– Вам не уйти от судьбы, капитан. Вы сражались на стороне Торанаги против Исидо. Неужели забыли? Вы приложили руку к этому делу. Вы помогли Торанаге вырваться из осакского порта. Извините, но ни умение говорить по-японски, ни мечи, ни статус самурая вам не помогут. Может быть, это даже обернется против вас. Теперь вам прикажут совершить сэппуку, и если вы откажетесь… – И Алвито прибавил тем же мягким голосом: – Я ведь говорил вам уже, они люди простые.

– Мы, англичане, тоже простые люди, – сказал Блэкторн, нисколько не бравируя. – Коли умер, ничего не попишешь, но пока жив, полагайся на Бога и держи свой порох сухим. У меня еще осталось кое-что в запасе, не беспокойтесь.

– О, я не боюсь, капитан. Я ничего не боюсь: ни вас, ни вашей ереси, ни ваших ружей. Это им не поможет – как и вам.

– Это карма или промысел Божий – называйте как хотите, – ответил Блэкторн, взбешенный. – Но клянусь Богом, я еще получу обратно свой корабль! А через пару лет приведу сюда целую эскадру и выброшу вас из Азии ко всем чертям.

Алвито продолжал с бесконечным спокойствием:

– Все в руках Бога, капитан. Но смерть уже близка, и ничему из того, о чем вы говорите, не суждено свершиться. Ничему. – Алвито глядел на Блэкторна, как на покойника. – Может быть, Бог смилостивится над вами, но я полагаю, капитан, – Бог мне судья, – что вы никогда не покинете этих островов.

…Блэкторн вздрогнул, вспомнив, с какой убежденностью изрек это Алвито.

– Вам холодно, Андзин-сан? – На веранде рядом с ним показалась Марико, отряхивающая в темноте свой зонтик.

– О, извините, нет, мне не холодно – я только задумался.

Он взглянул на перевал. Колонна уже скрылась за облачной грядой. Дождь немного ослаб, стал более редким и мелким. Несколько крестьян и слуг шлепали по лужам, торопясь домой. Улицы опустели, сад был залит водой. По всей деревне загорелись фонари. У ворот теперь не было часовых, по сторонам моста тоже. Казалось, что в сумерках воцарилась пустота.

– Вечером намного приятнее, не правда ли? – спросила она.

– Да, – ответил он, только теперь осознав, что они остались вдвоем, в безопасности, если будут осторожны и если она хочет того же, чего и он.

Подошла служанка, принесла сухие носки и забрала зонтик. Встав на колени, она начала вытирать ноги Марико полотенцем.

– Завтра на рассвете мы тронемся в путь, Андзин-сан.

– Сколько времени займет дорога?

– Несколько дней, Андзин-сан. Господин Торанага сказал… – Марико оглянулась на Гёко, которая приближалась к ним с подобострастным видом. – Господин Торанага сказал мне, что времени будет достаточно.

Гёко отвесила низкий поклон: