Сёгун - Джеймс Клавелл (2017)

Потом его взгляд обратился на Отибу. Она улыбнулась ему, но его глаза теперь не улыбались, только выпытывали, силились угадать, задавали вопрос – тот самый, который он никогда не осмеливался произнести вслух, но который, она уверена, всегда был у него на уме: «А на самом ли деле Яэмон – мой сын?»

– Карма, О-тян, правда? – очень мягко произнес тайко, но Отиба так боялась, что он задаст вопрос в открытую, что у нее в глазах сразу же заблестели слезы. – Нет нужды плакать, О-тян. Жизнь только сон во сне. – Тайко с минуту лежал задумавшись, потом снова посмотрел на Торанагу и с внезапной, неожиданной теплотой, которой он славился, заговорил: – Э-э-э, старина, что за жизнь у нас была, а? Одни сражения. Бились бок о бок – вместе мы были непобедимы, мы делали невозможное. Вместе мы усмиряли сильных и плевали на их задранные зады, а они пресмыкались еще больше. Мы… мы делали это – крестьянин и самурай из рода Миновара! – Умирающий хмыкнул. – Послушайте, еще несколько лет – и я разгромил бы этих любителей чеснока. Потом совершил бы с нашими и корейскими полками бросок на Пекин – и воссел бы на драконовый трон в Китае. Потом я отдал бы вам Японию, и каждый имел бы, что хотел. – Голос у него был сильный вопреки всей хрупкости его тела. – Крестьянин может взойти на драконовый трон – не так, как здесь!

– Китай не Япония, господин.

– Да, в Китае они придумали умно. Начинал династию всегда крестьянин или сын крестьянина, трон захватывался силой, кровавыми руками. Там не было наследственных каст… Не в этом ли сила Китая? Сила и окровавленные руки, крестьянское происхождение – это я. Правда?

– Да. Но вы к тому же и самурай. Здесь вы изменили правила. Вы первый в династии.

– Я всегда любил вас, Тора-сан. – Тайко с довольным видом прихлебнул чаю. – Да, представьте себе: я – на драконовом троне! Подумайте об этом! Император Китая! Ёдоко – императрица, за ней – Отиба Прекрасная, после меня – Яэмон, и Китай с Японией навеки вместе, как им и следует быть. Ах, это было бы так легко! Потом с нашими войсками и ордами китайцев я бросился бы на северо-запад и юг – и, как шлюхи последнего разбора, все государства мира лежали бы, изнемогая, в грязи, с широко разведенными ногами, чтобы мы могли взять все, что пожелаем… Мы непобедимы, вы и я были непобедимы! Японцы непобедимы! Конечно же, мы знаем, в чем смысл жизни!

– Да, знаем.

У тайко странно блеснули глаза.

– В чем же?

– Долг, повиновение и смерть! – произнес Торанага.

Снова хмыканье, тайко, казалось, стал еще меньше, еще морщинистее… И тут же, без всякого перехода, чем он тоже славился, растеряв всю свою теплоту, он спросил:

– А что регенты? – Голос его стал ядовит и тверд. – Кого бы вы взяли?

– Господ Кияму, Исидо, Оноси, Тода Хиромацу и Сугияму.

Лицо тайко искривилось в зловещей усмешке.

– Вы самый умный человек в империи – после меня! Объясните дамам, почему вы выбрали именно этих пятерых.

– Потому что они ненавидят друг друга, но вместе могут править и подавить любое сопротивление.

– Даже вас?