Золото мертвых - Андрей Васильев (2021)

– Не трать время. – Карл Августович внимательно изучал счет. – Хм, как подросли цены за последнее время. Инфляция – вот истинный бич современного мира. Не глобализация, не коррупция, и даже не болтуны-политики, а инфляция. Впрочем, золото всегда останется золотом, потому мы с тобой никогда не будем ложиться спать голодными.

Он бросил в коробочку несколько крупных купюр, после секунду подумал и одну из них заменил несколькими мелкими.

Тем временем я выполнил его пожелание, отправив предводителям вурдалачьих семей сообщение о том, что в этот раз они ничего от меня не получат, поскольку их опередили.

– Итак. – Я показал Шлюндту текст письма, а после на его глазах нажал кнопку «отправить». – Что это за перстень, и где он сейчас?

– Знаешь, почти все знаменитые клинки прошлого имели свои имена. – Антиквар прищурил левый глаз. – То же самое – камни. Бриллианты, рубины, аметисты. А вот украшения очень редко получали имена собственные, хотя, казалось бы, кому, как не им, удостоиться подобной чести? В них вложен талант лучших мастеров золотых дел, их согревали теплом руки и шеи королей и королев, фаворитов и фавориток, премьер-министров и кардиналов. Людей, имена которых вошли в историю. Ан нет, все, чего они удостаиваются, это таблички «из личной коллекции украшений того-то». Вот и этот перстень из числа таких неудачников, нет у него имени. Это просто украшение, которое некогда носил на пальце король Карл Валуа. Если точнее – Карл Шестой.

Он произнес последнюю фразу очень многозначительно, и уставился на меня.

– И? – я сопроводил вопрос экспрессивным взмахом рук.

– Карл Шестой, – повторил Шлюндт. – Официально в хрониках называемый «Возлюбленным». Полагаю, в данном случае подразумевалось – народом.

– Значит, не любили его французы, – заметил я.

– Не то чтобы, – возразил мне антиквар. – Когда он умер, люди очень переживали и даже плакали. Но при жизни они его прозвали как?

Я понял, что он не отстанет, и провел пальцем по экрану смартфона. «Яндекс» мне в помощь.

– Валерий, такие вещи надо знать, особенное тебе, – возмутился Карл Августович, поняв, что у меня на уме. – Ты все же оканчивал профильный ВУЗ. Тебе не стыдно?

– Не-а. Я же не в архиве Лувра работаю, что мне до их королей пятнадцатого века?

– В народе его звали «Безумный», – недовольно произнес Шлюндт. – И к тому имелась масса поводов, причем никак не связанных с проводимой им государственной политикой. Народ всегда говорит то, что видит.

Безумный, значит. Это многое из увиденного мной во сне расставляет по местам, например, тот жуткий смех, что я слышал.

– Собственно, ничего удивительного в этом нет, – продолжал тем временем вещать Карл Августович. – Мы всегда в ответе за дела отцов, кто бы что ни говорил. Он был рожден от Карла Пятого Мудрого. Это был великий король, он остановил, пусть и на время, Столетнюю войну, да еще и церковь реформировал. Великие свершения! Великие. А как он был набожен, боги мои!

– Но? – поторопил его я.

– Но, при всей набожности, у него имелось довольно странное хобби, – понизил голос антиквар. – Ночами этот король частенько сидел в своей библиотеке, в которой была собрана богатейшая коллекция книг и свитков, посвященных оккультным наукам, нумерологии и астрологии. Днем он был ярчайший поборник веры, а ночью… Кто знает, кем он становился ночью? И что стало платой за эти его забавы, не судьба ли сына?

– Жесть! – выдохнул я.

– Не то слово. – Карл Августович благосклонно кивнул официантке, принесшей ему кофе и забравшей шкатулку. – Спасибо, милая барышня.

– Во сне мне привиделись какие-то горящие фигуры, – решил не скрывать я то, что знал. – К чему бы это?