Золото мертвых - Андрей Васильев (2021)

Доесть вот только угощение мы не успели, поскольку из все того же лаза высунулась башка крота-лидера с несвойственно для данного существа выпученными подслеповатыми глазами, а следом за этим с пня встал и дед Силантий.

– Ну вот, ребятки, – огладил он свою бороду. – Кажись, нашли вашу пропажу.

– Случилось что-то? – насторожился мадьяр.

– Одного из его помощников прямо на месте убило, – пояснил старик. – Он на какой-то препон в земле наткнулся, да и полез смотреть, что да как. Нет чтобы весть подать и в сторонку отползти! А это невесть что его возьми, да жизни и лиши. Чародейство, никак не иначе. Стало быть, это то, что вам потребно. Но я-то, старый дурень! Чего сразу не смерковал, что кроме как в Ведьминой просеке поклаже быть и негде? Самое же пакостное место в моих владениях! Дядька твой, поди, потому и бродил по моим лесам столько времени, что подыскивал такую лежку, где земля зло в себя впитала.

– Ведьмина просека, – повторил я. – Ну раз Ведьмина, стало быть, ясно.

– Чего тебе ясно, щегол-болтун? – насупил брови дед. – Ведьмы – они не хуже и не лучше, чем ты или вон он. Все мы под Луной живем, каждый своим путем идет, как может, когда добро сотворит, когда зло. Жизня – она что лес для того, кто привык в полях жить, никогда не ведаешь, куда тропинка заведет – в чащу глухую или на опушку светлую. Просека потому так называется, что там лет триста назад двух ведьм селяне жизни лишили, да еще и пакостно оченно. Издевались над ними всяко, потом одну, что постарше, повесили, а вторую… Рассказывать не хочется даже. Нет, может, и было за что, только эдак-то зачем? Хочешь убить – убей, но измываться – не дело. Я селян тех после хорошенько по лесу помотал, два дня выбраться к своей деревне не могли. А просека та с той поры недобрым местом стала, потому как одна из ведьм предсмертное подсердечное проклятье кинула на убийц. Потому я их, кстати, живыми и отпустил, они все, почитай, всё одно что мертвецы. От такого проклятия спасения нет. Но вот беда – его и земля запомнила, и трава, и деревья. Плохое стало место. Гибельное. Если человек там сильно долго пробудет или, того хуже, заснет – все, пропал он. Болезнь его убьет вскоре, или какая другая напасть. Возьмешь там гриб или ягоду – тоже гроб можно заказывать, в них яду больше, чем в гадючьем клыке по весне. Врать не стану – я туда особо не суюсь. Неуютно там. Стыдно сказать – когда мой лес вырубали, я сильно опечалился, что эта просека под пилу не попала. Все деревья жалко, а эти – нет.

– Веселые дела, – встал и я на ноги. – Ласло, пляши. Мы нашли то, что искали.

Глава тринадцатая

Тельце погибшего крота валялось на земле, выглядя при этом невероятно печально. Нет, смерть вообще очень редко смотрится радостно, но тут прямо вот совсем-совсем все минорно смотрелось. Если добавить к происходящему мелкий дождь, серое небо и печальную музыку да снять на камеру – и все, можно отправлять получившуюся короткометражку в Канны, она в разделе «Авторское кино» запросто может «пальмовую ветвь» получить. Там такую заумь любят. А если еще и название правильное дать, так и вовсе. «Последний свет в конце тоннеля», например.

– Ты прав, Валера, – сообщил мне Ласло, глядя на отважного, но, увы, покойного подземного жителя. – Его убило проклятие. Значит, именно тут дядюшка спрятал то, что было украдено у моей семьи.

– Не только у нее, – уточнил я. – Сдается, он изрядно помародерствовать успел.