Из западни - Александр Чернов (2021)

Видимо, эти самые беспрецедентные для Темзы французские миноносцы вызвали определённую озабоченность русских и немцев. Но это было потом. А 21 мая французское посольство в Лондоне получило шифротелеграмму «Республика готова оказать содействие в обмен на известные вам уступки». «Оказать содействие» означало присоединиться к строгому соблюдению правила 24 часов во всех портах мира, а не только на Тихом океане.

Известные уступки были последней редакцией французских требований по размежеванию спорных границ колониальных владений в Африке. Британия ставилась перед выбором: купить лояльность Франции, смотреть на гибель своего дальневосточного союзника или самой вмешаться в войну. На тот момент лояльность Франции британцы посчитали меньшими издержками, чем «сгорающие» под Артуром кредиты на ведение войны. Так – с мелочного предательства своего континентального союзника – начался необратимый путь Франции к Великой войне.

Договорённость недолго была секретом. Виноват ли кто-то из сотрудников посольств или всё дело в швартовавшихся на Темзе миноносцах – не знаю. Но уже через 5 дней в приватной беседе русский посол в Лондоне намекнул нашему послу о дошедшей до него информации, согласно которой Франция готова предать Россию в обмен на сомнительные территории в Африке. И что, мол, если соответствующие документы попадут в газеты оппозиции, Париж может дожить до очередной революции. Дичайшее неудобство ситуации состояло в том, что в этот момент по всей Франции в типографиях уже печатались газеты с сообщением о строгом нейтралитете Франции в войне и строгом соблюдении правила 24 часов. Выйти из ситуации с минимальными потерями репутации можно было только принудив Британию добровольно отказаться от жёсткого соблюдения правила 24 часов. Хотя бы западней Сингапура.

Глава 7

Кто был охотник, кто добыча?

Санкт-Петербург,

май – июнь 1904 года

Кроме наконец-то прорезавшегося у государя интереса к судьбам не только своей семьи, но и всей остальной империи, приснопамятная, прошедшая на возвышенных тонах майская беседа имела еще один неожиданный результат. Кроме безвременной кончины хрустальной пепельницы…

Победы у Чемульпо, Симоды – взятие «Ниссина» и «Кассуги» – и отбитие Камимуры от Владивостока вызвали закономерный взрыв энтузиазма среди представителей высшего света, вылившегося в эпидемию благотворительных балов, к которым Банщиков относился как к неизбежному злу. В конце недели Вадику пришлось отбывать номер на очередном таком «культмассовом мероприятии», дававшемся у Строгановых.

Погрязший в глобальных проблемах спасения отечества, он бессовестно увиливал от главной обязанности офицера и кавалера, по возможности коротая время в обществе графа Гейдена, пары-тройки его приятелей из «светских» моряков Гвардейского экипажа – к нему по распоряжению Николая Вадик был приписан – и бокалов с шампанским.

И как обычно, выдержав некое «время приличия», он потихоньку двинулся было к выходу, но… был расчетливо изловлен и безжалостно приглашен на танец. Вадик не был уверен, допустимо ли с точки зрения морали Серебряного века такое поведение со стороны дамы, причем, судя по обручальному кольцу, замужней. Но неожиданно все размышления по данному вопросу были прерваны огорошившим его вопросом.

– Скажите, а пуля из нагана действительно может отрикошетить от дамского корсета?

– Хм… Довольно оригинальный вопрос, особенно от дамы, любящей подслушивать, – попытался принять позу защищающегося дикобраза Вадик, судорожно пытаясь вспомнить, кого именно из дворцовой камарильи угораздило услышать как минимум часть его «милой болтовни» с государем.