Из западни - Александр Чернов (2021)

Была, кстати, у «балковских вечеров» еще одна особенность, позволившая посвященным сделать вывод о том, что адмирал Макаров не только был прекрасно осведомлен о формах досуга наиболее активной части своего офицерства, но и негласно тому потворствовал.

Действительно ли существовал его устный приказ отправлять с кораблей эскадры не абы как, а по графику, десяток наиболее шустрых и боевых матросов с парой таких же бравых унтеров по вечерам менять прислугу в заведении и прислуживать господам офицерам, попутно присматривая за чужими и скоренько их выпроваживая, доподлинно не известно. Но в итоге лишние уши так и не услышали практически ничего из того, что говорилось, шепталось или выкрикивалось за этим столом. А из нижних чинов, что трудились вечерами в указанном заведении, больше половины оказались потом в числе двухсот добровольцев, что были внесены Балком в списки довольствия первых двух рот морского спецназа…

Очевидный душевный подъем в среде деятельной части офицерства Порт-Артура, наметившийся с появлением в крепости полулегендарной фигуры «первого абордажника флота», конечно же, был замечен и женской половиной крепостного общества, как без этого…

Но, увы, в большинстве женских сердец той же возрастной категории поселились лишь грусть и ревность. Виной всему была эта рыжеволосая стервочка Гаршина, которая каким-то непостижимым образом сумела приворожить к себе героя с «Варяга», причем чуть ли не в первый же день его появления в городе! И теперь кроме нее, своих офицеров-собутыльников и этого проклятого японского металлолома под Тигровым Хвостом Василий Балк не видел ничего в упор. И никого…

Некоторым слабым утешением служило то, что, похоже, больше всего внимания он уделял все-таки металлолому…

Из книги воспоминаний о событиях Русско-японской войны

контр-адмирала К. М. Измайлова «Броненосцы идут на Восток»

СПб.: Маяк, 1927

Известие о начале войны с Японией наш «Наварин» встретил в Либаве. В состоянии, совершенно не отвечающем боевому своему предназначению. Вся артиллерия броненосца, за исключением мелкокалиберной, была с корабля снята, отправлена в завод, а по поводу шестидюймовок ходил упорный слух о грядущей замене их на современные, системы Кане, с длиною ствола 45 калибров.

В первых числах февраля, учитывая общее состояние дел, а также то, что теперь в Кронштадте и Питере кинутся, конечно же, достраивать новые броненосцы и крейсера, и до нас руки, скорее всего, скоро не дойдут, Бруно Карлович разрешил мне съездить проведать прихварывающего брата.

Каково же было мое удивление, когда буквально на второй день пребывания в Николаеве меня нашла телеграмма с предписанием немедленно вернуться на броненосец. Простившись с родными и братом, с последним, как оказалось, уже навсегда, я поспешил на вокзал и уже вечером обосновался в вагоне курьерского поезда.

Дорога была довольно утомительной, да и газетные известия, приходившие с Дальнего Востока, радостными назвать было трудно. Мало того что нападения японцев, похоже, никто не ждал, так еще и встретили, судя по всему, во всеоружии нашей обычной бестолковщины: ведь это надо же было держать в Артуре эскадру на внешнем рейде без противоторпедных сетей, а в Чемульпо кроме канонерки пригнать еще и крейсер 1-го ранга! Почему? Зачем?

А как началось – кинулись минировать Талиеван. И со спешки или просто по глупости два корабля наши подорвались. По всему судя, на своих же минах… И вот, закономерный итог первых дней войны: два лучших броненосца едва не погибли, один крейсер подбит, два утоплены, а до кучи к ним минный транспорт и канонерка. Случайность, скажете вы? А может быть, печальная система? И далеко примеры искать было не надо.