Боги войны - Виктор Мишин (2021)

– Ну да, – кивнул я.

– Уж это от тебя зависит, лейтенант. Парень ты крепкий, здоровья у тебя немерено, думаю, месяцев пять-шесть, и будешь на ногах.

– Сколько? – аж подскочил на кровати я.

– А ты как хотел? Это тебе не та царапина, следы которой вижу на ноге или вон на руке. Тут дело серьезное. Куришь? – Видя, как я отрицательно качаю головой, врач кивает, – Уже хорошо, а то было бы тяжелее. А так – лежи, восстанавливался. Пей дрянные микстуры и таблетки, да-да. – Видя, как я сделал возмущённое лицо, врач добавил: – Я знаю, что они невкусные, но что делать, это ж лекарства. Вкусно всегда только то, что вредно. Так уж заведено.

* * *

И потекли однообразные, скучные, серые дни и ночи. Каждый новый день был похож на предыдущий с разницей лишь в цифре на отрывном календаре в вестибюле госпиталя. Очень хотелось выйти отсюда, просто пипец, насколько невыносимо было лежать. Раненых – море. Тяжелых более половины. Мне самому почти месяц приходилось ходить в утку, а это здорово меня терзало. Ну, стыдно мне, здоровый детина, видели бы вы, как хрупкая такая бабулька ворочает меня, подтирая и вынося предмет туалета. Эх, лучше бы в окопы, привык уже.

Как и говорил, через неделю с груди сняли панцирь, оказывается, у меня еще и пара ребер были сломаны, но теперь уже намного лучше. В туалет хожу все так же, но санитарке хотя бы не нужно меня ворочать теперь, сам переворачиваюсь. Да и уколы – только успевай задницу повернуть. Так вот, как стало немного полегче, принялся узнавать о судьбе Никоненко. Сначала никто не обращал внимания на мои потуги, до одного случая.

– Лейтенант Некрасов? – Дверь в палату была открыта, нас тут восемь рыл лежит, трое вообще не поднимаются, поэтому дверь всегда открыта, чтобы санитары услышали, если звать будут.

– Да, это я, – кивнул я, пытаясь сесть повыше на кровати, а то лежу как овощ, а передо мной важный чин в форме энкавэдэшника. Заявился он через полтора месяца моего нахождения в госпитале. Стоит тут – красивый, чистый…

– Капитан Вяземский, мне поручено вам передать вот это. – С этими словами он тупо протянул мне красную коробочку, лист бумаги и спустя несколько секунд добавил: – Вы награждены за успешные действия в бою с немецко-фашистскими захватчиками в городе Воронеж. В результате действий вашей батареи, а также бойцов и командиров стрелкового батальона было сорвано серьезное наступление противника. Благодаря вашим действиям противник не смог заполучить контроль над переправой, а впоследствии был откинут от реки. Враг понес колоссальные потери и сейчас зализывает раны. Но ничего, скоро, уже скоро вышвырнем его из города вообще, а затем и вообще из страны. Согласен, лейтенант? – почти без пафоса, даже что-то живое в голосе слышно.

– Согласен, – кивнул я, не в силах моргнуть. Ущипните меня, значит, наши бойцы отдали жизни не зря? О, как же я рад такой новости, кто бы знал!

– Выздоравливайте, старший лейтенант, желаю всего наилучшего. Надеюсь, скоро вернетесь в строй! – быстро добавил капитан-энкавэдэшник и, отдав честь, вышел из палаты.

– И чего это было? – прошептал я. Как оказалось, меня услыхали.

– Братцы, нашего Илью Муромца наградили, вот это да! – кинул клич кто-то из раненых бойцов, и меня обступили все, кто мог ходить. Кто-то жал руку, кто-то трепал за плечо, а я только лыбился как идиот, не в силах что-то ответить. Когда вся палата, а за ней и санитары поздравили, я наконец очнулся.

– Эй, ну вы чего? – чуть насупился я. – Ничего такого важного я вроде не совершал, точнее, это мои бойцы стояли насмерть, а я…

– Хватит прибедняться, – жестко заключил один из вояк. Он у нас самый старший в палате, как по возрасту, так и по званию.

– Слушаюсь, товарищ капитан-лейтенант, – да, самым старшим был моряк с Балтийского флота.