Тайна Лидии - Финн Сеттерхольм (2004)

Тут Лидия проснулась. Голос Линн звенел у нее в ушах, и Лидия было засмеялась, вспомнив сон, но тут же помрачнела. До сих пор ей удавалось гнать прочь тоску по дому, заставляя себя думать о чем-нибудь другом. Но сейчас тоска оказалась сильнее ее, и виноват в этом был Дали.

Старшая Лидия подала младшей завтрак: яйца и крупные ломти хлеба с медом, – а сама уселась напротив. Глаза у нее были желтовато-коричневые, как морские водоросли. Ее не особо интересовало, откуда Лидия приехала. Она спросила только, что та собирается делать днем.

– Хочу прогуляться по берегу, – ответила Лидия.

– Тогда, наверное, повстречаешь Дали. Он обычно работает у Кабо-Круз.

– Я знаю, – кинула девочка.

– А Галы берегись, – добавила старшая Лидия. – Она сторожит его, как злобный пес. Никому не дозволено тревожить его во время работы.

– А сам Дали, кажется, добрый, – сказала Лидия.

– Он-то да, но Гала держит его на коротком поводке. Как знать, может, она и права! Он такой рассеянный, даже на поезд не может сам сесть.

Лидия засмеялась. Ей нравилось говорить со своей тезкой, беседа текла легко и непринужденно.

– Дали сказал, что вы ведьма, – расхрабрилась она. Старшая Лидия снова рассмеялась, на этот раз совсем по-ведьмински, хрипло и раскатисто.

– Все женщины моего рода были ведьмами, – сказала она. – В Кадакесе это не диковина. Тебе страшно?

– Нет, – ответила Лидия. – Как-то раз и меня приняли за ведьму. Правда, это было очень давно.

– Что ж, – пожала плечами старшая Лидия. – Кто знает, кто знает…

После завтрака Лидия отправилась на берег. Трамонтана задувала не так сильно, как накануне, воздух был приятно прогрет, а море отвечало солнцу серебристыми отсветами. Лидия миновала крошечную гавань – порт Льигат – с вытащенными на берег голубыми и белыми рыболовными лодками. У кромки воды резвились собаки, в тени одной из лодок спал рыбак. Обогнув скалистый мыс, Лидия добралась до бухты, в которой купалась накануне, и вдалеке, на фоне белого песка, раскаленного лучами солнца, разглядела одинокую фигурку человека с мольбертом. Образ был настолько нереален, что Лидии казалось, будто он вот-вот исчезнет, стоит только на секунду отвести взгляд.

Однако Дали никуда не делся, даже когда Лидия подошла совсем близко. Правда, сперва он не обратил на нее особого внимания, лишь кивнул в знак приветствия. Не смея беспокоить художника, Лидия тихонько подошла к картине. Она изображала трех стройных женщин в светлых платьях. Одна из них держала что-то похожее на пианино, стекающее на песок. У другой в руках была плавящаяся виолончель. Лица женщин были скрыты ветками кустарника. На заднем плане были изображены скалы, которые на самом деле возвышались чуть поодаль на берегу.

– Что ж, – произнес наконец Дали. – Как тебе спалось у старшей Лидии?

– Хорошо, – ответила девочка. – А как называется эта картина?

– «Три молодых сюрреалистических женщины, держащих шкуры оркестра», – ответил художник.

Похоже, подумала Лидия, хотя вообще-то ничего не понятно. Когда она рассказала Дали о своем сне, тот пришел в полный восторг.

– Вот удивительно! – воскликнул он. – То есть твоя школьная подруга, которая превратилась в омара, попросила тебя ей позвонить?

– Да, – ответила Лидия.

– Дело в том, что я только что изготовил телефон из омара. У него трубка из клешни! И тут тебе снится такой сон!

Лидия согласилась, что это удивительное совпадение, но потом добавила, что приснился он, наверное, потому, что она забыла позвонить Линн, хоть и обещала.

– Такие вещи хранятся в нашем подсознании, – сказал Дали, – а потом являются в снах. Ты любишь школу?

– Не очень… – ответила Лидия.