Тайна Лидии - Финн Сеттерхольм (2004)

В мастерской стало тихо. Дега что-то неразборчиво бормотал: Лидия хотела бы сидеть поближе к рабочему мольберту, но хозяин мастерской велел ей оставаться в дальнем конце комнаты, чтобы не мешать работе. «Как много он всего создал! – думала Лидия, оглядываясь по сторонам. – Какой он трудолюбивый!» Рассматривать картины в полумраке было трудно, однако Лидия разглядела несколько портретов, «балетные» полотна, изображения обнаженных женщин и очертания лошадей с наездниками на скачках. На одном из мольбертов стояла картина, от которой Лидия долго не могла оторвать глаз. Она изображала трех девушек в белых рубашках, расчесывающих волосы. Руки, гребни, длинные темные пряди, изгибы шей… Картина околдовала Лидию. На одном из столов лежали стопки рисунков, пастельных набросков и литографий. Мэри говорила Лидии, что Дега – лучший график из всех, чьи работы она видела. Лидия вздохнула: надо же, пара штрихов – и художник передал движение. Мужчина взваливает на плечи мешок, женщина гладит белье, танцовщица взмахивает ногой… Лидии очень хотелось научиться рисовать именно так. У противоположной стены стояло несколько картин, прислоненных друг к другу. Самая верхняя изображала двух дерущихся львов. Подпись в углу гласила: «Делакруа». Лидия догадалась, что это и была коллекция Дега. Она уже хотела было отодвинуть картину, чтобы посмотреть другие, но тут же отдернула руку. Если картины старые, то ее снова отбросит в прошлое! Надо быть осторожнее, напомнила Лидия сама себе.

Сидеть и ничего не делать было ужасно скучно. Дега и Мэри тихо переговаривались, работая за мольбертом. Лидия подумывала попросить у хозяина мастерской красок и холста, чтобы нарисовать новый автопортрет, но понимала, что с таким замкнутым человеком сначала следует получше познакомиться – если это вообще возможно, – а потом уже просить об одолжениях. Может быть, лучше попросить Мэри?..

– Нет! – воскликнул вдруг Дега так громко, что Лидия вздрогнула. – Даже не думайте писать на природе, Мэри! Будь я членом правительства, отправлял бы солдат с ружьями образумить тех, кто рисует с натуры. Хотя смерти я никому, разумеется, не желаю, так что пусть стреляли бы холостыми…

Мэри расхохоталась:

– Вы только послушайте! Лидия, он задумал перестрелять всех пейзажистов! Эти художники – опасные люди! Вы бы слышали, как он бранил Манэ и прочих на выставке импрессионистов!

– Импрессионист – это просто глупое слово, которое выдумал какой-то бездельник, – отрезал Дега и встал из-за мольберта. – Урок окончен, мадемуазель Кэссетт. Иначе мы окончательно рассоримся.

– Мы никогда не поссоримся, мсье Дега, – нежно проворковала Мэри. – Вы слишком сильно привязаны ко мне, а я – к вам.

Дега густо покраснел и, не найдя что ответить, принялся перебирать краски.

Обратно они тоже поехали на извозчике, Мэри решила побаловать себя и свою спутницу.

– Как много портретов он написал! – сказала Лидия. – Кого он пишет?

– Только друзей и родственников, – ответила Мэри. – Больше Дега никого к себе не подпускает. Он живет один, не встречается с женщинами – и все равно понимает нас как никто другой. Это видно по его картинам. Иногда он ходит вместе со мной и моими подругами по магазинам дамских нарядов.

Лидия вышла на углу рядом с галереей Дюрана, дорогу домой оттуда она уже знала.

– Надеюсь, мы еще увидимся, Лидия! Вот мой адрес. – Мэри просунула руку в оконце наемного экипажа и протянула листок. – Мы можем порисовать вместе. Например, пейзаж с натуры – посмотрим, схватится ли Дега за оружие. А когда допишем, вставим картины в золоченые рамы!

Лидия рассмеялась. Мэри ей нравилась, но писать пейзажи в ее компании не хотелось. Другое дело – автопортрет!

Вернувшись домой, Лидия увидела, что Иветт и Катрин сидят на кухне и за обе щеки уплетают спелые груши. В вазе на столе стояли свежие красные розы.

– Он опять принес цветы, – сообщила Иветт. – И целую корзину груш! Вот Даниэль разозлится…