Тайна Лидии - Финн Сеттерхольм (2004)

Вчера Париж казался Лидии ужасным, а сегодня она стала замечать его светлые стороны. На ярко-голубом небосклоне сияло солнце, его блики играли на крышах домов. На Монмартре необычным образом соседствовали развалины, новенькие дома, зеленые пригорки, мастерские и сараи. Отклонившись от вчерашнего маршрута, Лидия стала бесцельно бродить по улицам среди лавок и магазинчиков. Добредя до одного из бульваров, она увидела вывеску «Картинная галерея Дюрана». Лидия прижалась носом к стеклу. Внутри висело множество картин. А вот, кажется, и одно из «балетных» полотен Дега! Дюжина балерин в тюлевых юбках вытянулись на цыпочках и отрабатывают па. Может быть, среди них есть Иветт и Катрин? Лица были не очень тщательно прорисованы – художник больше стремился изобразить тела в движении. Лидия вспомнила слова Иветт о таланте Дега – чистая правда! Открыв дверь, она вошла в лавку.

Оглядевшись по сторонам, Лидия вдохнула чудесный запах масляных красок и терпентина, от которого чуть не закружилась голова. Галерея оказалась больше, чем она думала, и все стены были сплошь увешаны картинами. Из комнаты за галереей выглянул мужчина с бородой. Он приветливо улыбнулся, но ничего не сказал. Прохаживаясь по галерее и рассматривая полотна, Лидия чувствовала, что именно этот стиль, этот тип живописи ей больше всего по душе. Картины изображали парижан в ресторанах и у барных стоек, в домашних интерьерах и в кафе, концертные залы и пикники. Картины висели очень плотно, и от цветных мазков рябило в глазах. Лидия читала подписи: Манэ, Коро, Ренуар, Дега… Картины последнего Лидия уже научилась отличать от других. Он как будто писал мгновения: движение, жест, действие… Его полотна напоминали фотографии, где некоторые люди попали в кадр только наполовину. Постепенно Лидия поняла, что это и есть современная живопись – ни Рембрандт, ни Веласкес так не писали.

У одной картины, висящей в углу, Лидия задержалась надолго. Это был портрет женщины в желтом платье, которая читала, сидя на скамейке среди деревьев и розовых кустов. Ее лицо выражало полную сосредоточенность. Лидия, сама не зная почему, не в силах была отвести от нее взгляд. Ничего необычного в картине не было, но атмосфера очаровывала. Подпись в уголке гласила: «М. Кэссетт».

– Она вам нравится? – внезапно услышала Лидия.

Женский голос говорил с забавным английским акцентом. Лидия обернулась и увидела женщину лет тридцати, одетую в светлый костюм и с зонтиком в руке. В карих глазах играла улыбка, а из копны небрежно убранных волос выбивались кудряшки.

– Нравится, – ответила Лидия. – Но кто такой Кэссетт? Я о нем ни разу не слышала.

– Да, она не слишком известна, – ответила женщина.

– Она? Значит, эту картину написала женщина?

Незнакомка кивнула.

– Не стоит скромничать, мадемуазель Мэри, – послышался голос бородатого владельца галереи. – Картина прекрасная, многие восхищаются ею.

– Ах, это ваша картина! – воскликнула Лидия. – А я думала, женщин-художников в это время почти не было… – Она осеклась, осознав, как странно прозвучали эти слова.

– Вы правы, нас «в это время» почти нет. – Слова Лидии явно позабавили художницу. – Чтобы женщину признали художником, ей надо очень сильно постараться. Сидеть дома и рисовать хорошенькие миниатюры – это пожалуйста. Но если ты хочешь выставлять свои полотна в галереях и зарабатывать тем самым на жизнь… Мужчин это почему-то пугает.

– Ну уж, мадемуазель Мэри! Вы ученица самого Дега, – воскликнул владелец галереи. – Он очень вас хвалит. И его не волнует, что вы женщина…

– Это правда, – перебила Мэри. – Сегодня у меня как раз урок. Вам нравится Дега? – спросила она Лидию.

– Да, особенно его «балетные» картины.

– Он часто рисует балерин в Опере, – заметила Мэри.

– Я знаю! Я его там видела! – поспешила сообщить Лидия. – Он такой добрый.

– Значит, вы будущая балерина? – спросила Мэри.

– Нет, я будущая художница, – твердо заявила Лидия.