Последний хранитель - Николай Ярыгин (2021)

– Сержант, отправь две пятерки на крыши домов по обеим сторонам улицы, пленных не брать, выполнять, – приказал я, а сам тем временем наблюдал за тем, как гвардейцы стали теснить бунтовщиков. Их было довольно много, но что они могли сделать с хорошо экипированными и тренированными бойцами? В первой шеренге шли пикинеры, прикрытые щитами, за ними мечники, которые добивали раненых. Узкие улочки среднего города позволяли даже небольшим числом выстроить две шеренги, и это было просто убийственно для бунтовщиков. Удар древком копья о щит, громкий крик одновременно тридцати глоток «бара» сделали свое дело, и заговорщики стали вначале медленно, а потом все быстрей пятиться. А тут еще с крыш полетели тела лучников, что тоже не способствовало желанию геройствовать. И толпа недавно еще праздновавших победу антисоциальных элементов бросилась наутек. Мы же размеренным шагом двигались вслед за ними, добивая отставших и зачищая дома, потому что многие кинулись сразу же грабить, насиловать простых обывателей столицы.

Вдруг из проулка, который мы уже миновали, выскочили человек пятнадцать бунтовщиков и попытались ударить нас с тыла. Я выхватил свои мечи и развернулся к нападавшим, рядом стал сержант и один из гвардейцев, выполнявший при мне роль посыльного. Звякнули, сталкиваясь, мечи, раздались первые крики, и закружилась пляска смерти. Так как вокруг стоял постоянный ор, звон металла, крики и проклятия раненых и убиваемых, основной контингент гвардейцев нападавших увидел не сразу, и нам, в том числе и мне, пришлось изрядно потрудиться. Блок, удар в ответ, и тут же удар по ногам, снова блок удара сверху плоскостью меча, и вот один из нападавших лишился ноги, другой руки, а третий просто упал с пробитым горлом. Всего несколько минут, даже мгновений, и нападавшие лишились половины своего состава. Правда, и у нас потери, мой посыльный сучил ногами, лежа на залитой кровью земле, после ранения в живот. Я еще успел смахнуть голову одному из нападавших и, как ни старался, но все равно был облит кровью, когда на помощь пришли гвардейцы, которых я посылал на крышу. Покончив с нападавшими, мы догнали шеренгу гвардейцев, поручив раненого посыльного жителям дома, возле которого произошла стычка, чтобы доставили его в лазарет гвардейских казарм.

К нижнему городу мы подошли раньше всех, постепенно сюда начали стекаться и другие отряды гвардейцев и стражников, окружая и закрывая все проходы и выходы из городка, где и селился основной контингент, пополняющий ряды ночной гильдии, домов терпимости, воров и убийц.

Когда все перекрыли, глашатаи начали кричать о том, что могут выйти женщины и дети, мужчин будут проверять на связь с бунтовщиками, поэтому они выйдут последними. После чего городок будет подвергнут зачистке, и при нахождении в домах бунтовщиков оные будут преданы огню и уничтожению. Орали глашатаи долго, надсаживая горло. Наконец потянулись первые женщины и дети, затем все больше и больше. Никогда бы не подумал, что в этих трущобах может жить столько жителей. Их сортировали, одних куда-то сразу увозили, других просто располагали вдалеке, чтобы не мешали. Затем потянулись мужчины, из этих многих сразу же увозили, скорей всего, в городскую тюрьму, и лишь небольшое количество отводили в толпу к женщинам.

Потом начали зачистку трущоб, снова крики, звон оружия, и кровь, и смерти и с той, и с другой стороны. Один из довольно приличных домов в этой клоаке защищали особо рьяно. Под конец, когда дом уже подожгли, из него вышла женщина в маске и мой непосредственный начальник граф Портер де ла Грассо. Узнав меня, он скривился, как от зеленого лимона.

– Барон, – не сказал, а словно выплюнул он, – здесь принцесса, потрудитесь отправить ее во дворец.

– Всех задержанных приказ короля отправлять в тюрьму, – проговорил стоящий рядом со мной с перевязанной головой лейтенант гвардейцев.