Телохранитель - Игорь Валериев (2019)

Окончившие двухгодичное юнкерское училище по первому разряду производились при выпуске в офицеры по XII классу табеля о рангах: подпоручик в пехоту, корнет в кавалерию и хорунжий в казачьи войска. Окончившие училище по второму разряду выпускались в старших унтер-офицерских званиях: подпрапорщиками, эстандарт-юнкерами и подхорунжими должны были дожидаться производства в офицеры в своих частях. В нашем выпуске только пятеро, включая меня, закончили училище по первому разряду.

Оглушительное «ура», и строй сломался. Вверх полетели бескозырки. Потом толпой идём в бараки, где на кроватях уже лежит новая парадная форма, в которую, смыв грязь и пыль под рукомойниками, все спешно переодеваются. После этого один за другим выходим к уже ожидавшим у входа в лагерь извозчикам, чтобы ехать в Иркутск.

Перед отъездом навсегда из летнего лагеря на стенах и потолке бараков, изнутри, каждый вновь произведённый, по традиции, красками полковых цветов записывал своё имя и полк, что делало внутренность летних помещений живописной. Надписи эти начальство не стирало, и они оставались на многие годы.

Ещё одной традицией были выборы «полковника», «войсковых старшин» и «есаулов» в новый Совет охраны казачьих традиций. Также осуществлялся официальный перевод «казаков» младшего курса в «хорунжие». Всё это происходило ночью перед днём выпуска.

Традиционный обед вновь произведённых офицеров и старших унтер-офицеров назначался на другой день после производства, в одном из лучших ресторанов Иркутска «Россия», который располагался в здании гостиницы на углу улиц Большой и Амурской. На прощальном обеде присутствовали в качестве почётных приглашённых гостей начальник и обер-офицеры училища, с которыми в этот день бывшие юнкера по традиции переходили на «ты».

После ресторана на следующий день выпускники в последний раз приезжали в родные стены, где присутствовали на молебне в училищном храме, а затем снимались всем выпуском у фотографа, являвшегося в училище. Снимки всех выпусков, на которых молодые офицеры и подофицеры фигурировали в парадной форме, затем вешались в проходном помещении училища, ведущего в столовую.

Когда сделали снимок и бывшие юнкера потянулись на выход, меня окликнул полковник Макаревич:

– Хорунжий Аленин!

– Я, господин полковник, – ответил я, разворачиваясь в сторону начальника училища и вытягиваясь во фрунт.

– Пройдёмте ко мне в кабинет.

В кабинете полковник достал из сейфа конверт и протянул его мне. Увидев на сургуче оттиски печати Министерства императорского двора, непроизвольно вытянулся по стойке смирно и с легким хрустом сломал розовый сургуч. Достал письмо и прочитал две строки: «Жду на прием. Александр». Подумав, протянул листок начальнику училища.

– Не надо, хорунжий, – остановил меня движением руки Макаревич. – Я примерно в курсе, о чём в письме идёт речь. Мне предписано, и на это выделены деньги, немедленно по окончании обучения и присвоении звания отправить вас на почтовых в столицу. Государь желает вас видеть.

После этих слов полковник достал из сейфа ещё один пухлый конверт большего размера и протянул его мне.

– Здесь предписание, подорожная и денежные средства. Вам следует со всей возможной скоростью прибыть на приём к его императорскому величеству. До этого посетить в Министерстве императорского двора генерала от кавалерии графа Воронцова-Дашкова.

Я вынырнул из воспоминаний. Позади была почти сорокадневная дорога на почтовых и поездах. Сейчас впереди Московский вокзал, извозчик, гостиница, где надо привести в себя в порядок с дороги и отдохнуть. А завтра на прием к графу Воронцову-Дашкову.

– Ваше сиятельство, хорунжий Аленин по предписанию прибыл, – закончив фразу доклада, я сделал три шага вперёд и положил на стол графа лист, в котором стояла его подпись.