Телохранитель - Игорь Валериев (2019)

На следующий день провалялся до обеда в кровати. Что-то эта длительная дорога меня совсем расслабила. Делать ничего не хотелось. Видимо, пошёл откат за все те нагрузки, которые я успел перенести в этом мире. Такая апатия преследовала меня дней десять последних. Возможным был и вариант защитной реакции организма на предстоящий прием у императора. Как я понимал для себя, на этой встрече Александр III объявит свою волю в моём отношении. И дальше, чтобы я ни хотел сделать, придётся делать то, что тебе приказал его величество. Как говорится, попала белка или собака в колесо, пищи, но беги. Я улыбнулся, вспомнив анекдот на эту тему.

Барин останавливает извозчика и лезет в коляску.

– Какую песню петь, барин?

– Погоди, нога попала в колесо.

– Но-о! Нога попала-а в колесо-о-о!

Через час борьба с ленью закончилась, я встал, привел себя в порядок, спустившись в трактир, пообедал. Дёшево и вкусно, после чего на извозчике отправился к Александру Ивановичу.

«Да, всё-таки Абрам Исаакович, – ну не ассоциировался у меня портной с именем Александр Иванович, – мастер с большой буквы, – думал я, разглядывая себя в большом зеркале. – Точнее будет так – МАСТЕР. Буквы все заглавные».

Из зеркала на меня смотрел подтянутый, стройный, с широкими плечами офицер, со строгим, даже несколько угрюмым выражением лица. «Кого-то вы мне, батенька, напоминаете, – я более внимательно всмотрелся в своё теперь лицо. – Точно, вспомнил. Если молодому Гойко Митичу приклеить усы, которые я отпустил за полгода, и постричь, то получится моя копия, или я копия Виннету – сына Инчу-Чуна, или Чингачгука Большого Змея. Только такой рельефной мускулатуры нет. Поменьше мышца, поменьше». Поправив ремень плечевой портупеи, к которой уже прикрепил свою родовую шашку с офицерским темляком, я улыбнулся своему отражению, получив улыбку в ответ.

– Я смотрю, вам понравилась, ваше благородие, моя работа, – обратился ко мне портной. – Вы знаете, почти все хвалят работу Александра Ивановича Бермана. Мой прапрадед носил фамилию Хаят, то есть портной. Наша семья долго жила в Европе. Но по приезде из Германии в Россию мой отец получил паспорт на фамилию Берман. Почему? Так я вам не скажу. Отец не был похож на медведя.

Я не вслушивался в болтовню портного, который продолжал вещать о начале жизни в России, как им пришлось стать выкрестами. Думал о том, что в таком виде действительно не стыдно предстать перед императором.

– Сколько я вам должен, уважаемый? – прервал я поток красноречия портного.

– Только для вас, триста рублей, – ответил Александр Иванович и, судя по внешнему виду, приготовился торговаться.

– Замечательно, – зайдя за ширму, где я переодевался, достал из кармана деньги и, отсчитав необходимую сумму, передал их Берману. После этого с помощью портного разместил на новом мундире медали и, попросив отправить в номер гостиницы моё «старое» обмундирование, вышел на улицу. Надо обмять новый мундир.

Немногочисленные прохожие оглядывались на молодого казачьего офицера, одетого в темно-зеленый мундир со стальными чешуйчатыми эполетами, на которых золотом горели две звездочки с литерой «А», и с двумя медалями на георгиевской ленте на груди. Но больше всего вызывала удивление черная барашковая папаха с непривычным для столицы длинным мехом. Быстро устав от этого внимания, через квартал от мастерской взял извозчика и поехал в гостиницу. Погуляли, однако!

На следующий день стоял в приёмной графа Воронцова-Дашкова и ждал приема, которого не случилось, так как генерал от кавалерии вышел из своего кабинета и приказал следовать за собой. Извозчик, поезд до Гатчины, какой-то навороченный экипаж, запряжённый четвёркой лошадей, и вскоре передо мной открылась громада любимой императорской резиденции.