На пороге Тьмы - Андрей Круз (2010)

— Из пэтээра бьют!

Это я и без Ивановых криков понять смог: что же еще могло быть такого калибра и не очередями стреляющее? Только противотанковое ружье, в Отечественную таких много наделали — на всех хватит.

Долбануло еще раз, и опять насквозь, через наш отсек, звонко, с искрой и грохотом, разорвав попутно спинку кресла. Запахло еще и электросваркой почему-то, причем так резко, что вонь горелого масла перекрыло.

«Жужа», дергаясь в неимоверной вибрации, неслась со страшным грохотом прямо по путям и стрелкам, сшибая какие-то низкие заборчики и знаки, оставляя за собой дымный шлейф. По броне защелкали винтовочные пули: нас уже обстреливали с нескольких точек. А вот противотанковое ружье замолчало.

— Приготовиться покинуть машину! — заорал я что было сил, попутно вырывая штекер ТПУ.

Грохот, опрокинутые скамейки курилки, откатившаяся бочка с песком, занос, удар правым бортом по высоким колесам стоящего паровоза, что-то тяжелое и железное отвалилось то ли у нас, то ли у него, нас кинуло на стальную стенку: как крепко ни держались — спасибо шлемофонам за то, что мозги на месте остались, вновь удар уже справа, о край ворот, — но все же я оказался прав: наша бронемашина не застряла, а влетела прямо в депо, укрывшись от обстрела как стенами, так и сцепкой из трех паровозов.

Задний люк настежь, ствол пулемета туда — никого.

— Хватай все — и ноги отсюда! — крикнул я. — Федька, снайперка на тебе, потеряешь — порешу. Бегом марш!

Вариант того, что придется выскакивать из машины и бежать, нами предусматривался. Это жизнь, куда от нее денешься? Поэтому осталось только сумки схватить да ремни на плечи набросить — тревожные мешки вроде как. Спасибо, что укрытие нашли: выдалась малая пауза, удалось прихватить.

Огромный ангар депо, кирпичный, с железной крышей, поднятой на невероятную высоту, вдоль стен решетчатые мостики, дальше — балкон с будкой диспетчера. Укрытий — ноль, разве что в паровозах прятаться, да как-то такая идея слабо привлекает, сюда с двух сторон зайти можно и через окна стрелять отовсюду, а нам опять всех направлений не удержать.

— Сюда!

Как ни странно, но меня слушались. И более опытный Федька, и «научный руководитель». Рванули за мной, побежавшим к выходу, обратно — туда, откуда мы залетели в ангар. Паровоз прикроет: он «жужу» прикрыл и нас сумеет, нам много не надо, только за угол завернуть.

Под ногами гравий — шумно, зато следов не оставляем: не поймешь сразу, если нашей пробежки не видел, что смылись мы, что бросили свою броню на произвол судьбы и смотались.

— Туда!

Старое, добротное здание из красного, сильно потемневшего и закопченного кирпича, с арочными проемами окон и стенами толщиной как в Кремле, даже по цвету похожи. Это еще до торжества восставшего пролетариата построили — такой дом из пушек не разнесешь тяжелых, не то что из винтовок.

Подгонять никого не пришлось: все наддали. Первый этаж вообще без окон, разве что широкая дверь двустворчатая, скорее даже ворота. На втором окна есть, да и те в решетках. Что тут такое было раньше, что строили столь капитально?

Бегом, бегом, выстрелов пока не слышно — не видят нас синемордые. А кто это еще может быть? Только они, больше некому. Ладно, потом разберемся, бегом пока, бегом!

Гравий хрустит под подошвами, навьюченное железо звякает, в спешке подхваченная сумка норовит съехать куда не нужно, колотит вообще по причинному месту, а я ее даже поправить не могу. А вот шлемофон танковый — долой, к черту, он теперь только мешает. Снявши голову, по волосам не плачут, и тем более по шлемофонам. Надо будет — еще выдадут. Нам все выдадут, чего ни попросим, особенно звездюлей: их у командования всегда от пуза, вволю.