Освободительный поход - Александр Михайловский, Александр Харников (2019)

Передовые части особого мехкорпуса Лелюшенко (Второй Прибалтийский фронт) на тот момент находились в шестидесяти километрах от минских окраин, у деревни Догулевщина. Еще дальше от Минска были соединения Первого Украинского фронта. Лыжные батальоны стрелковых дивизий 21-й армии, наступавшие на Минск с юга, только подходили к Слуцку, а это более ста километров. Передовые подразделения мехкорпуса Катукова в ночь с двадцать девятого на тридцатое с налету захватили Барановичи и находились от Минска на расстоянии в сто сорок километров. А правофланговая 40-я армия вела бои на подступах к Бобруйску, и ее от столицы советской Белоруссии отделяло сто пятьдесят километров. Причем продвигаться им требовалось не в оперативной пустоте, а преодолевая ожесточенное сопротивление медленно отступающих частей заново сформированной после летнего разгрома 2-й армии вермахта. Но дальше всего от Минска находились части Первого Белорусского фронта, в непрерывных боях теснящие на запад от Орши и Могилева основную группировку гитлеровцев, так называемую армейскую группу «фон Фитингхоф»[42].

Таким образом, ни одна советская сухопутная группировка не успевала к Минску в приемлемые сроки. Даже танкистам Лелюшенко требовалось не меньше суток, чтобы войти в столицу Белоруссии с севера. Оставалась только авиация – для нее уж Минск с окрестностями находился в шаговой доступности. Помимо воздушных армий, штатно входящих в состав фронтов, в полосе операции «Багратион-2» действовали три авиакорпуса Особого Назначения предназначенных для поддержки операций мехкорпусов ОСНАЗ. Авиакорпус Савицкого сопровождал действия соединений Бережного и Катукова, авиакорпус Руденко – Лизюкова и Ротмистрова и недавно сформированный особый авиакорпус Худякова – мехкорпуса Рыбалко и Лелюшенко.

Но авиация – это не танки и тем более не пехота. Не в ее власти спасти обреченных на смерть, она способна только наказать их убийц, а также дезорганизовать процесс жертвоприношения, чтобы дать возможность спастись как можно большему количеству минчан. Ну а то, что какое-то число гражданских обязательно погибнет от выпущенных советскими самолетами пуль и снарядов, считалось неизбежным злом, потому что иначе погибнуть должны будут все жители Минска. Конечно, еще оставалась возможность выбросить на город десант из заново сформированных 1-й и 2-й воздушно-десантных бригад ОСНАЗ, но такое решение сочли нецелесообразным. Пока десантников перебросят на аэродромы с полигонов под Горьким (на которых они заканчивали обучение), пока для операции выделят транспортный авиапарк, пока долетят и заправятся на аэродроме подскока… одним словом, танкистам Лелюшенко суждено было успеть раньше, особенно если их продвижению будет способствовать максимальная воздушная поддержка.

Первые плотные группы советских самолетов появились над Минском за час до полудня. В ударе по городу участвовали истребители Як-3 и Ла-5ФН, а также штурмовики «Бостон-ганшип» и Ил-2. Немецкой авиации, способной подняться им навстречу, уже не существовало в природе; поэтому, развернувшись как на параде, советские самолеты преступили к штурмовке наземных целей. Бронированные Ил-2 пушками и реактивными снарядами давили германскую зенитную артиллерию, а ленд-лизовские «Бостон-ганшипы» группами атаковали алтари, возле которых совершались мерзкие ритуалы жертвоприношения. На долю истребителей Як-3 и Ла-5ФН на этом кровавом карнавале оставалась свободная охота за автомашинами и группами солдат в немецкой военной форме. В это же время бомбардировщики, которых в Минск не пустили (ибо нечего им там делать), наносили бомбовые удары по немецким заслонам, преграждающим путь к Минску танкистам генерала Лелюшенко.