Освободительный поход - Александр Михайловский, Александр Харников (2019)

Казалось, что та история безнадежно забыта, но, как выяснилось, самые большие проценты начисляются именно по безвозмездным кредитам. Или дело в том, что в Кремле сейчас сидит не полуеврей-полукалмык, а обедневший потомок грузинских царей[48], у которого нелюбовь к турецкой нации была впитана вместе с молоком матери. И вот сейчас, когда в схватке Советской России и Третьего Рейха обозначился безусловный победитель, получающий в этом поединке без правил в качестве приза всю Европу, когда из-под облупившейся красной штукатурки стал проглядывать до боли[49] знакомый имперский фасад, когда в американском посольстве бросившемуся туда турецкому министру иностранных дел с оскорбительной вежливостью объяснили, что Соединенные Штаты не вмешиваются в дела Старого Света до тех пор, пока Европейские державы не вмешиваются в дела обеих Америк – именно в этот момент Сталин предъявляет свой ультиматум. Точно так же, как в свое время европейские страны за спиной воюющей Греции договорились с Кемаль-пашой, Рузвельт за спиной этих самых европейских стран договорился о разделе мира со Сталиным. Ничего личного, как говорят американцы, только бизнес. Если цена хороша, то можно продать и родную мать, а не только каких-то там турок[50].

Тут надо сказать честно, что обстановка вокруг Турецкой республики осложнялась в течение всего года. Нет, сначала, когда после зимнего разгрома вермахта на флангах советско-германского фронта установилось длительное затишье, появилась надежда, что Великая Германия соберется с силами, преодолеет временные трудности и наголову разгромит этих наглых русских, которые когда-то позволили себе дерзость грозить ему, Мустафе Исмет-паше, в его же собственном кабинете. На фоне этих надежд даже Брянская операция показалось всего лишь наглой вылазкой, потребовавшей последних большевистских резервов. В том же турецкое правительство и армейское командование в своих посланиях уверяли сам рейхсканцлер Адольф Гитлер, его министр иностранных дел Иоахим Риббентроп, а также прославленные германские генералы Кейтель, Гальдер и Йодль. Мол, вот-вот развернется летнее генеральное наступление германской армии – и тогда большевистское государство разлетится вдребезги, как глиняная мазанка, которую лягнул слон.

Пронацистский переворот в Британии в Анкаре тоже восприняли как должное. Ничуть не расстроил турецкую верхушку и тот факт, что власти в колониях и доминионах не признавали новое британское правительство сэра Освальда Мосли. Зато появлялась неплохая возможность не только поживиться новыми территориями за счет Советского Союза (разгром которого ожидался буквально со дня на день), но и вернуть себе территории, что отняли у Османской Империи наглые европейские крестоносцы. В первую очередь имелся в виду богатый нефтью и относительно легкодоступный Ирак, которым правил король Фейсал Второй, семи лет от роду. То есть на самом деле при поддержке британцев правил его дядя по матери Абдул Иллах, двадцати девяти лет, но при утрате силовой поддержки со стороны британской Метрополии власть его грозила рассеяться как утренний туман под жаркими лучами полуденного солнца.

Сначала в Берлине и Анкаре рассчитывали, что власть над Ираком им передаст польская армия генерала Андерса, с потрохами продавшегося германской разведке, так что предпринимать каких либо конкретных действий не спешили. Но армия Андерса, так и не покинув пределов солнечной Центральной Азии, была полностью расформирована и ни в какой Ирак не попала. Вместо нее там неожиданно оказался 14-й кавалерийский корпус РККА, прежде несший службу в северном Иране – он, как единственная реальная боеспособная сила, взял под контроль королевский дворец в Багдаде, а также нефтепромыслы на севере и юге Ирака. Тогда в Анкаре сочли, что затевать войну с Советским Союзом несколько преждевременно. Сначала, мол, надо дождаться, пока непобедимый вермахт в генеральном сражении вдребезги расколотит Красную Армию, а уж потом…