Спасти СССР! - Валерий Большаков (2019)

– Как можно? – изобразил я благородное возмущение. – В нашем доме все только подлинное! Все стулья из натурального дерева! А это полотно нам по наследству перешло. Там и подпись есть, только неразборчивая. Начинается на «Пес…»

– Песке! – радостно воскликнула Маша. – Иван Песке! Я так и знала! Это наш первомайский художник! Он в прошлом веке родился, в Голте, Иван Пескевич его звали, если полностью. Песке – это он такой псевдоним себе взял, потому что был импрессионистом, а там в основном французы отметились. А потом уехал во Францию насовсем и стал Жаном Песке уже официально. Точно, это его картина! Я видела такую в альбоме, очень похожую, только выполненную в манере пуантилизма…

– Люблю красивые, но непонятные слова! – ехидно выразилась Сулима.

Надо было поддержать смутившуюся Машу, и я вступился:

– Пуантилисты рисуют крошечными мазочками, точечками такими, мозаично.

– Да-да! – благодарно глянув на меня, Шевелёва продолжила: – Песке выставлялся вместе с Матиссом, был хорошо знаком с Тулуз-Лотреком и учился у Писарро. Берегите эту картину, она настоящая!

– И, наверное, стоящая… – рассудил Андрей.

– Ну, вот мы и разбогатели! – ухмыльнулся отец. Все рассмеялись, и взрослые, и не очень, составляя трогательный консенсус.

Так, на веселой ноте, мы и закруглились.

Я честно, как виновник торжества, перемыл всю посуду, никого не подпуская к раковине, а Настя убрала остатки пиршества в холодильник.

– Вот, еще и на завтрак осталось, – удовлетворилась мама.

Критически оглядев чистую раковину из нержавейки, что в настоящем времени слыло дефицитом, я вытер руки.

«Все, банкет окончен, – процитировал я незабвенного Бендера, – продолжим наши игры».

– Миша! – послышался отцовский голос.

– А?

– Хочешь подарочек?

– Хочу!

Мы сошлись с папой в прихожей, и он протянул мне небольшую картонную коробочку.

– Это тебе! – гордо сказал отец.

Я открыл коробчонку – и увидел целую пригоршню микросхем.

– У-у-у! Ничего себе! Вот это я понимаю! – затянул, с упоением разглядывая БИСы. – Слу-ушай… Да это же процессор! – не веря, поднес к глазам квадратную микросхему с выводами. – Ну да! Все четыре секции? Ух, ты… Так их же еще не выпускают!

– Для кого как! – довольно сказал батя. – Я списался с Юдицким – Давлет Исламович как раз рулит работами по микропроцессору в НИИТТ, и он привез в Новосибирск первые образцы. Вот тебе полный комплект… – он стал осторожно перебирать однокристаллки: – 4-разрядная секция АЛУ[37], 8-разрядная секция арифметического сопроцессора, это… А, это 8-разрядная секция для обмена информацией и еще секция управляющей памяти. Аллес гут?

– И еще какой гут! – впечатлился я.

– Знаешь, – доверительно сказал отец, – Давлету Исламовичу пришлась по нутру твоя идея с видеомонитором. Они сейчас как раз разрабатывают одноплатную 16-разрядную микро-ЭВМ, а вот с периферией беда. Придумали крайне простое считывающее устройство – с ручной протяжкой перфокарт и перфолент! С вводом на печать еще сложнее, хотя у них там заработал экспериментальный струйный принтер – по теме «Ювелир»…

– Это они молодцы, – кивнул я. – А что до моих идей… Да какие там идеи, – махнул рукой с пренебрежением, – просто собрал до кучи, что другие напридумывали!

– А программы?

– Тут – да! – приврал я. Ну, не совсем сбрехал – просто те ранние программы, которые скоро станут привычными, я серьезно переработал, дополнил и довел до блеска.

– Ну вот! – ободрился отец. – ЭВМ – это железяка, пустое тулово, если очеловечивать, а программа – она как бы душа, что ли… Майне либе!

– Я вас внимательно слушаю! – откликнулась мама, привычная к папиному обычаю заговаривать по-немецки в минуты хорошего настроения.

– Готовься печь «Наполеон»! Скоро тебе за микро-ЭВМ садиться!

Мама вышла, смеясь, из кухни и обняла нас обоих.

Глава 8