Спасти СССР! - Валерий Большаков (2019)

Маша открыла дверь своим ключом, и мы вошли. В квартире Шевелёвых, как всегда, все сияло чистотой. Тут они жили втроем – Маша, Света и их мама, Надежда Романовна, тихая, скромная женщина, для которой весь свет в окошке – ее близняшки.

Вообще-то, я брезгую столоваться у посторонних, но не отказывался от угощений Надежды Романовны – ее кухня была стерильна, как операционная.

«Цыц! – грозно внушил я ловкому организму. – Опять ты о жратве? Потерпишь, сказал!»

– Не разувайтесь, – слабо воспротивилась Маша.

– Ну, щас… – я скинул туфли по очереди, подцепляя тесные тапочки. – Чистота и порядок – прежде всего!

– Кто там? – послышался слабый голос из спальни.

– Это я! – пискнула Маша.

– Девчонки, – придержал я обеих, – побудьте здесь. Я сам.

– Справишься? – подняла бровь Рита.

– Да уж как-нибудь.

Прихватив иглы и пузырек со спиртом, я промаршировал в спальню и прикрыл за собою дверь.

– Здравствуй, Света.

Девушка сейчас не слишком походила на сестру: волосы потускнели, под глазами мешки, лицо бледное и вялое. Узнав меня, Света застонала.

– Ну, зачем ты пришел? – заговорила она страдающим голосом. – Не надо, не хочу! – и взмолилась: – Уйди, пожалуйста!

– Цыц! – сказал я, сломив своею бесцеремонностью девичье сопротивление, и присел на стул. – Выслушай меня внимательно, это важно. Я очень виноват перед тобой, что не пришел раньше. Извини, я просто не знал, что с тобой случилось. Впрочем, это меня не извиняет. Вчера только… – тут я смолк и сделал раздраженный жест. – Ладно, прекратим объяснения. Я не сочувствовать пришел, не вздыхать. Я хочу помочь – и могу помочь. – Подумав, я, в который уже раз, изложил свою легенду, добавив в нее ради пущей цветистости пару фактиков: – Прошлым летом я познакомился с одним филиппинцем. Он, правда, оказался вьетнамцем, но это неважно. Нгуен – хилер, то есть целитель. Он научил меня кое-чему. Помню, еще радовался, что нашел в России человека с задатками – так он выразился…

Света слушала меня, широко раскрыв глаза. Она буквально впитывала мои слова, а потом неожиданно выпростала из-под одеяла руку и вцепилась в меня, куда смогла дотянуться – за колено.

– Я встану? – выдохнула девушка. – Я пойду?

– Давай не будем спешить, – положил я ладонь на Светину руку. – Одно могу обещать точно – тебе станет лучше. А вот насколько… Узнаем на днях. От тебя требуется лишь одно – верить мне и верить в себя. Верить изо всех сил!

– Буду! – всхлипнула Света и запричитала: – Мишка, ты даже не представляешь, какой это ужас, какой кошмар! И он не прекращается, я наполовину мертвая! Сплю плохо, какая-то непроходящая дрема… Днем, ночью… Очнешься, а вокруг все то же самое, ничего не меняется, а как подумаешь, что впереди вся жизнь – выть хочется! Раза три уже на меня накатывало – хотелось бухнуться с кровати, пока никого нет дома, доползти до балкона – и вниз!

Я машинально протянул руку и отер слезы с ее щек. Как-то незаметно в отношениях с девушками место подростка все чаще занимал пожилой мужчина, который не робел, не стеснялся – это меня здорово выручало.

– Бедненькая… На животе сможешь полежать?

– А что мне остается? – грустно улыбнулась Шевелёва. – Только и лежу. То на спине, то на боку, то на животе…

– На живо-отик… Вот так.

Света перевернулась, помогая себе руками.

– Можно? – я взялся за краешек одеяла.

– Конечно, – глухо, в подушку, ответила девушка. – Я жутко стеснялась… Ну, когда с судном, с уткой этой дурацкой… А теперь привыкла.

Я чуть было не сболтнул, что тоже валялся в госпитале, но вовремя прикусил язык. Отбросив одеяло, увидел похудевшие Светкины ноги – девушка лежала в тонкой ночнушке до колен. Впрочем, эта занимательная картина не вызывала ни малейшего возбуждения – тяжкий запах лекарств витал в комнате, угнетая сознание.