Запрет на вмешательство - Макс Глебов (2019)

Я прикинул, что если они столь же оперативно пойдут по следу, то до сумерек смогут преодолеть не меньше половины расстояния до нас. Кроме того, если майор не дурак, а никаких оснований считать его таковым у меня не имелось, то, определив направление нашего движения, он немедленно вышлет солдат с собаками на грузовиках, и очень возможно, что они нападут на наш след куда ближе к месту нашей дневки, чем мне бы того хотелось.

– Просыпайтесь, товарищ сержант, – тронул я за плечо Игнатова, вновь завалившегося спать часа полтора назад, – У нас, похоже, большие проблемы.

Сержант перешел из состояния сна в режим максимальной собранности всего за пару секунд.

– Немцы? – приглушенным голосом спросил он, цепко оглядывая поле сквозь заросли кустарника.

– Пока нет, товарищ сержант. Но я слышал отдаленный лай собак. Довольно далеко, я даже не берусь точно сказать расстояние, но порыв ветра донес звук с той стороны, откуда мы пришли. И это не дворовые пустобрехи, а тренированные служебные псы. Они по-особому лают, особенно когда по следу идут.

– Так, – Игнатов мгновенно подобрался, – расслабился я, а должен был сразу об этом подумать. Понадеялся, что не того мы полета птицы, чтобы за нами такую погоню снаряжать, да, видать, сильно ты им любимую мозоль оттоптал, ефрейтор.

Говоря это, сержант извлекал из своего ранца различные предметы, что-то целенаправленно выискивая. Наконец на свет появилась самодельная металлическая коробочка. Игнатов отложил ее в сторону, а остальные вещи убрал обратно.

– Нагулин, сколько у нас времени?

– Если повезет, до сумерек нас не найдут. Но если засекут общее направление и пошлют погоню на грузовиках, периодически высаживая солдат с собаками для поиска следа, тогда не знаю – как повезет.

Сержант на миг задумался.

– За мной! – приказал он спустя пару секунд, и бодро побежал вдоль опушки.

То, что происходило дальше, казалось мне поначалу полным бредом. Мы с Игнатовым обежали по кругу весь наш холм, в четырех местах упав на землю и ползком углубившись метров на сто в поле. Возвращались мы потом обратно строго по собственному следу. В конечной точке каждого такого отрезка сержант доставал свою коробочку и посыпал землю смесью табака и красного перца. Закончив с этим мероприятием, мы пару раз в разных направлениях пересекли холм через вершину и вернулись к нашим вещам.

Я молча выполнял все указания сержанта, понимая, что Игнатов знает, что делает, хотя сам смысла его действий пока не понимал. Как оказалось, мы еще не закончили. Собрав вещи, сержант внимательно проверил, все ли мы забрали с места дневки, убрав в ранец даже пустую банку из-под съеденной нами тушенки. Последняя, кстати, банка была.

Собравшись, Игнатов внимательно оглядел меня и, посмотрев на порванный и испачканный кровью рукав, спросил:

– Сильно зацепило?

– Ерунда, – отмахнулся я, – даже перевязывать не пришлось.

– Дай-ка сюда, – сержант протянул руку и безжалостно оторвал клок ткани от моей гимнастерки, после чего куда-то убежал, приказав ждать его здесь. Вернулся Игнатов с тем же куском ткани, но нес он его нанизанным на палку. Дойдя до места нашей дневки, он аккуратно повесил его на острую сломанную ветку, старательно изображая, что этот клочок был выдран случайно.

– Я его в коровью лепешку слегка окунул, – пояснил сержант. – Именно слегка, чтобы сразу заметно не было. Если дадут собаке понюхать, у нее может возникнуть желание выследить всех местных коров, а не бежать за нами – она же не понимает, что именно от нее хотят, а запах сильный.

Я молча улыбнулся, соглашаясь с разумностью этой уловки, но сюрпризы, подготовленные разведчиком, на этом еще не закончились. Мы снова двинулись вдоль границы зарослей, не высовываясь на открытую местность. Сержант внимательно смотрел по сторонам и явно что-то целенаправленно искал.

– Вот здесь будет в самый раз, – наконец остановился он, показывая на большую поваленную сосну.