Запрет на вмешательство - Макс Глебов (2019)

Вот это правильно. Спасибо, капитан, развязал мне руки. Так, со стрельбой из пушек разберутся и без меня, а мое место здесь. Я установил «панцербюксе» на бруствере и поймал в прицел противотанковую пушку на контролируемой противником высоте. Кто-то тяжело спрыгнул в окоп рядом со мной. Я не стал отвлекаться и плавно вдавил спусковой крючок.

– Живем, командир, – услышал я знакомый голос Бориса, чье правое плечо белело кое-как наложенной окровавленной повязкой, – Мы с Шарковым тут все перерыли, вот – держи!

Я глянул в протянутую мне брезентовую сумку и злобно усмехнулся. Она была доверху набита патронами к «панцербюксе».

Глава 11

Генерал-лейтенант Музыченко2 наблюдал за действиями сводного батальона с дивизионного командного пункта комдива Соколова3, расположенного на поросшем лесом холме в четырех километрах от атакуемого села. В случае успеха, он был готов ввести в прорыв моторизованную группу, усиленную остатками танков шестнадцатого мехкорпуса.

Бой не складывался. Идущих в атаку красноармейцев нельзя было упрекнуть в трусости, но оборона немцев оказалась слишком прочной, и короткая артподготовка не смогла подавить огневые средства противника. Легкие Т-26 останавливались один за другим, подбитые вражеским огнем. Пехота еще шла вперед, но генерал видел, что и ее силы на исходе.

Если бы не огонь с холмов справа и слева от дороги, батальон имел бы шансы ворваться в село, но выделенные для атаки на эти высоты бойцы не смогли преодолеть плотный пулеметный огонь, и залегли. Их командиры, скорее всего, погибли, и поднять людей в атаку теперь было некому, да и не дошли бы красноармейцы до вершин этих холмов под таким градом пуль.

Музыченко оторвался от стереотрубы и развернулся к радисту, чтобы передать приказ командиру батальона прекратить атаку, но его отвлек возглас комдива Соколова:

– Товарищ генерал-лейтенант, немцы на высоте двести двадцать семь прекратили огонь!

Музыченко вновь склонился к стереотрубе. Обстановка действительно изменилась. На холме, откуда еще минуту назад немцы вели уничтожающий огонь по наступающим красноармейцам, шел бой. Подробностей с такого расстояния генерал разобрать не мог, но то, что схватка там происходит нешуточная, сомнений не вызывало.

– Кто-то ударил немцам в тыл, товарищ командарм, – предположил Соколов. – Минометы по нашим тоже бить перестали, а это значит, что и батарея за холмом уничтожена.

– Кто бы это ни был, их удар оказался весьма своевременным, – кивнул Музыченко, – но батальон понес слишком большие потери. Он не возьмет Владимировку, даже если орудия и пулеметы на двести двадцать седьмой так и будут молчать.

Несколько минут на командном пункте висела напряженная тишина, которую вновь нарушил комдив Соколов.

– Пушки снова открыли огонь! Они бьют по высоте двести четырнадцать! Наши у подножья высот поднялись в атаку. Товарищ командарм, разрешите ввести в бой танки шестнадцатого мехкорпуса и передовые части основных сил!

– Не торопись, комдив, – Музыченко все еще сомневался, – уже светло, и, как назло, облачности почти нет. Даже если мы хорошо прижмем здесь немцев, они вызовут авиацию и подключат тяжелую артиллерию, а танков у нас и так почти не осталось. Передай приказ батальону захватить высоты и удерживать их до темноты любой ценой. Ночью пойдем на прорыв. Без этих высот противник Владимировку не удержит.

Пикирующие бомбардировщики появились даже быстрее, чем предполагал генерал. Видимо, панические вопли немцев, оборонявших Владимировку, произвели должное впечатление на командование противника, и авиация отреагировала без задержек.