Страсти и скорби Жозефины Богарне - Сандра Галланд (2018)

— Только то, что здесь… — Не отрывая взгляда от уличной сценки, Лизетт рассмеялась в голос. — Там лакей напился. Видели бы вы его!..

Я перебрала письма по третьему разу, уже внимательнее: вот от моего банкира; два письма от Барраса; три — от тетушки Дезире; два — от Терезы; несколько — от людей, чьи имена ничего мне не говорят, обычные просьбы о покровительстве. И разумеется, счета. Совсем немного.

Я открыла уведомление от мадам Кампан; та писала о предстоящей декламации. Декламацию я пропущу. Тут же была приписка: «Я решила поставить Вас в известность, что генерал навещал Вашу дочь. Все хорошо. Она стала прекрасной молодой женщиной и блистательно выступила с ролью Кассандры в „Агамемноне“».

Лизетт, наблюдавшая за происходившим за окном, снова засмеялась.

— Мадам, идите сюда скорее! — Она обернулась, удивленная моим молчанием. — Мадам, что такое? Плохие новости?

— О, нет! — Я разгладила записку от мадам Кампан. От выступившего на ладонях пота чернила смазались.

Лизетт встала.

— Не желаете ли апельсиновой воды?

Я покачала головой. Как я могла объяснить? Передала эту записку Лизетт, чувствуя себя одураченной, неожиданно побежденной.

— Что ж, это хорошо. — Сбитая с толку, Лизетт перевернула записку и прочла вслух: «Прекрасной молодой женщиной».

— Да, — выдохнула я и заморгала, сдерживая слезы.

22 июня

— Мадам Бонапарт в саду, — услышала я слова лакея. Над живой изгородью из самшита проплыл белый плюмаж, послышался юношеский голос. Знакомый голос! Я подобрала юбки и с бешено колотящимся сердцем поспешила по узкой дорожке.

Мы почти столкнулись. Эжен поднял меня на руки и неуклюже закружил.

— Не могу поверить, это действительно ты! — со слезами на глазах воскликнула я.

— Да, мама, действительно я. Приехал как раз к твоему дню рождения.

Я взяла его за руки, моргая и судорожно втягивая носом воздух, чтобы не расплакаться от нахлынувших чувств. Он не забыл!

— Ты не писал. Не ждала тебя — думала, ты приедешь только через месяц.

Я была так рада его видеть!

Эжен смиренно высвободил руки.

— Уже знаю: я не ношу перчатки для верховой езды и не стригу себе ногти, — произнес он, подражая моей интонации и улыбаясь.

— И не думала об этом, — сказала я, смеясь. — Когда же это ты так вырос?

Однако я видела перед собой все то же любимое мальчишеское лицо с ямочками и веснушками на носу и щеках.

— Как ты доехал?

Но прежде, чем он успел ответить, появилась моя новая собака, которая стала обнюхивать его сапоги.

— Это еще кто? — воскликнул он, отпрыгнув назад.

— Его зовут Мопс.

Крошечное черное создание село на краю дорожки, по-старчески тяжело дыша и отставив в сторону больную лапу.

— Что говорит об этом Фортюне? — Эжен наклонился и погладил Мопса по голове.

— Фортюне погиб, Эжен, — покачала я головой. — Недавно. Он задирался к мастифу повара, и… — При воспоминании об этом на глаза навернулись слезы.

— Фортюне бросился на мастифа? — Это показалось Эжену невероятным.

— Идем, — потянула я его за руку. — Бонапарт в конюшне.

Сын остановился вдруг на дорожке.

— Генерал Бонапарт? — запнувшись, переспросил он.

— Он будет очень рад твоему приезду. — Я снова потянула сына, но он был слишком крупным, чтобы я могла сдвинуть его с места. Только тут я поняла. Отчим, которого Эжен едва знал, теперь стал героем, Освободителем Италии, командующим армией.

23 июня

Тотчас началось обучение Эжена.

— Лучшая война — та, которую выигрывают без сражений, — услышала я после ужина голос Бонапарта. — Можно использовать в своих интересах силы природы, но ключ к победе — знание. Сражения выигрывают вот здесь. — И Бонапарт постучал себя указательным пальцем по лбу. — А не здесь. — И он положил руку на эфес сабли. — Я понятно говорю?

— Да, генерал, — с готовностью ответил Эжен.