Страсти и скорби Жозефины Богарне - Сандра Галланд (2018)

— Вы ускакали от них? — спросила я, отряхивая его мундир. Лошадь у Бонапарта низкорослая, но быстрая.

Рассмеявшись, муж потянул меня за ухо.

— Да бандиты не смеют поднять на меня руку. Разве вы этого не знаете? Где все?

10 апреля, нежное весеннее утро в Мальмезоне: мычат коровы, блеют ягнята

Сегодня моей дочери исполняется семнадцать.

— Теперь ты женщина, — поздравила я ее утром, когда она еще нежилась в постели. Я отодвинула занавеси над кроватью, и Гортензия увидела гору подарков и целый гардероб платьев, сшитых по последней моде, — тех, что носят женщины.

Моя болтушка-дочь на мгновение онемела. А потом… Столько радости было в том, чтобы открывать один сверток за другим, восклицая при виде кружев и отделки, оборок и рюшей! Платьев было немало: три утренних, два дневных (но пригодных для приема гостей), два шелковых вечерних, платье для пеших прогулок, бальное и даже чудесное для верховой езды, а также, естественно, зонтик от солнца — и бесчисленные чепцы, перчатки и башмачки.

— Прямо приданое, мам, — сказала потрясенная Гортензия. — Можно подумать, я выхожу замуж.

— Скоро, несомненно, и выйдешь.

При этих словах она помрачнела.

В тот же день, двадцать минут седьмого пополудни

День для празднования именин выдался чудесный; мы ужинали за столами, вынесенными на лужайку. Только расправились с подслащенным сиропом шербетом, как по аллее галопом прискакал младший брат Бонапарта Луи с букетом гиацинтов, который держал в поднятой руке, на манер факела.

— Ты уже вернулся из Бреста? — удивился Бонапарт.

Луи спешился с покрытой пеной лошади и преподнес цветы Гортензии.

— Любовь есть одеяние природы, расшитое воображением! — продекламировал он в низком поклоне, как старомодный рыцарь.

— Вы начитались романтических романов, Луи? — спросила Гортензия, окинув его насмешливым взглядом.

— Это Вольтер, — краснея, ответил Луи. Он был в зеленой куртке для верховой езды: каштановые кудри свисают до плеч, как это нынче в моде у молодых людей.

— Кто такой этот Вольтер? — поинтересовался озорник Жером, попав скатанным из хлебного мякиша шариком в голову одному из мопсов.

— Если бы ты хоть изредка слушал своих учителей, то знал бы, — икая, пробубнила Элиза.

— Цветы чудесные, Луи! — воскликнула я, чтобы смягчить насмешку дочери и отвлечь от любимого развлечения склонных к спорам Бонапартов.

— Быстро ты! — заметил Наполеон, обнимая брата.

— Луи хороший наездник, — заметил мой Эжен, само жизнелюбие.

— Когда не валится с лошади, — поправила его Каролина, доедая сливки.

— Великолепно! — воскликнул муж Элизы Феликс. К чему это он?

— Он бесстрашный наездник, — поддержал Эжена Бонапарт. — Я обязан ему жизнью.

— У него это в крови, — поддакнула синьора Летиция, доставая вязание.

— Ваше здоровье! — по-итальянски сказал дядя Феш и опорожнил стакан. Слуга сразу налил ему еще.

— У Луи быстрая лошадь, — заметил Иоахим Мюрат, теребя в руках розовую шелковую кисточку. — За нее немалые деньги заплачены, несколько тысяч франков.

— Обожаю лошадей с широкой грудью, — Паулина одернула рукава, чтобы лучше были видны ее прекрасные белые плечи, — и с крепкими боками.

— У меня донесение, Наполеон, — сказал Луи, довольный одобрением старшего брата. — Как ты и думал, английские военные корабли держат Брест в блокаде. Наши суда не могут выйти в море.

11 апреля, ранний вечер (прекрасная погода)

Утром попрощались с Эженом, Луи и Иоахимом, гордо восседающими на лошадях. Они отправятся в поход вместе со своими полками.

Иоахим украсил мундир розовыми безделушками, да и чепрак под седлом его лошади розовый. Странно…

Грустно видеть столько свободных стульев у обеденного стола. Бонапарт хандрит. Жалеет, что ему нельзя тоже поехать. Но он, я знаю, скоро присоединится к остальным.

12 апреля, увы, снова в Париже