Нож - Ю. Несбё (2019)

– Ты думал, что достиг цели. Совершил идеальное преступление. Никто не сможет сказать, что у тебя не было предпосылок для этого. Конечно, ты занервничал, когда понял, что мой мозг вытеснил воспоминание о том, что я проснулся у Ракели. Я начисто позабыл, что меня уверили в том, что это я убил ее: больше просто некому, поскольку дверь была заперта изнутри. Как забыл и про то, что тщательно убрал за собой следы, снял фотоловушку и выкинул карту памяти. Я вообще ничего не помнил. Конечно, это бы меня не спасло. Ты спрятал орудие убийства у меня дома в качестве страховки. Страховки на тот случай, если я не признаю собственную вину и не воздам себе по заслугам, если вдруг начнет казаться, что я избегу наказания. Тогда ты бы ненавязчиво позаботился о том, чтобы в моей квартире произвели обыск и нашли нож. Но когда ты убедился, что я ничего не помню, то подстроил так, чтобы я сам обнаружил орудие убийства. Ты хотел, чтобы я стал своим собственным палачом. И подарил мне пластинку, точно зная, на какое место в коллекции я ее поставлю: ты ведь знаешь мою систему расстановки. Альбом «Road to Ruin» группы «Рамоунз» как раз и стал дорогой в пропасть. Я думаю, ты не испытывал восторга извращенца, передавая мне эту пластинку на похоронах, но… – Харри пожал плечами, – именно так ты и поступил. И твой план сработал: я нашел нож. И начал вспоминать.

Рот Бьёрна открылся и снова закрылся.

– Но потом возникла настоящая загвоздка, – продолжал Харри. – Я отыскал карту памяти с записями фотоловушки. Ты понял, что это реальная опасность: твоя личность будет установлена и раскрыта. Помнится, ты еще поинтересовался у меня, сделал ли я копию записи, прежде чем попросил передать тебе физический носитель. Я подумал, ты спрашиваешь, потому что послать запись по Интернету было бы легче. Но ты просто хотел удостовериться, что получил единственный оригинал и таким образом мог испортить или подправить запись, если тебя на ней можно было опознать. Когда ты, к своему облегчению, обнаружил, что качество записи чрезвычайно низкое, то переслал карту памяти эксперту, сам при этом нигде не засветившись и не упомянув своего имени. Сейчас-то понятно, что я должен был задать себе вопрос: почему ты не попросил меня послать карту памяти напрямую Фройнду?

Харри взглянул на пистолет. Как странно Бьёрн держит его: не за рукоятку, а за дуло, как будто это важная улика и он боится уничтожить возможные отпечатки пальцев.

– А у тебя есть… – Голос Бьёрна тоже звучал странно, как у лунатика; он говорил так, словно его рот был набит ватой. – Ты сейчас включил диктофон или что-нибудь в этом роде?

Харри помотал головой.

– Да какая разница, – сказал Хольм и смиренно улыбнулся. – Как… как ты все понял?

– С помощью того, что всегда нас связывало, Бьёрн. С помощью музыки.

– Музыки?

– За секунду до того, как врезаться в трейлер, я включил радио и услышал Хэнка Уильямса и скрипку. По радио должен был звучать хард-рок. Но кто-то настроился на другую станцию. Кто-то чужой пользовался моей машиной. А уже в реке я сообразил, что с сиденьем что-то не так. И только добравшись до загородного дома Бора, понял, что именно. Я заметил это, еще когда в первый раз после смерти Ракели сел в машину, собираясь в бункеры в Норстранне. Еще тогда меня что-то внезапно насторожило. Я даже укусил себя за титановый палец – я так делаю изредка, когда понимаю, что в моей памяти есть нужное, но оно от меня ускользает. Теперь-то я знаю, что дело было в спинке сиденья. Когда я сел в машину, то приподнял ее. Мне случалось отодвигать сиденье назад, когда мы с Ракелью делили машину, но почему мне пришлось регулировать его в машине, которой пользуюсь только я один? И кто из моих знакомых имеет привычку опускать спинку сиденья до почти лежачего положения?

Бьёрн не отвечал. Только этот отстраненный взгляд, как будто он прислушивается к происходящему в его собственной голове.