Снеговик - Ю. Несбё (2017)

— Если вас это утешит, могу сообщить, что, по подсчетам Беккера, с вами она встречалась чаще, чем с остальными. Причем, как я понял, каждый раз по новому адресу, так?

Эрик ничего не ответил. Ему показалось, что он сидит в лодке и смотрит на огромный вал, который несется на него с большой скоростью.

— Тогда Беккер нашел ваш адрес, взял игрушечный пистолет своего сына — точную копию «глока-двадцать один» и отправился в Твейту поджидать, когда вы вернетесь домой. Говорит, что просто хотел увидеть страх в ваших глазах. Он думал угрозами заставить вас рассказать все, что вы знаете, а потом сообщить об этом нам. Беккер прокрался за въезжавшим в гараж автомобилем, но оказалось, что это приехала ваша жена.

— А он… он…

— Рассказал ей обо всем, да.

Эрик встал с ящика и отошел к окну. Вид из квартиры открывался на парк Торсхов и освещенный бледным утренним солнцем Осло-фьорд. Ему не нравились квартиры, выходящие на старые парки: там всегда были лестницы. Чем лучше вид, тем больше ступенек, дороже квартира, а значит, дороже и тяжелее вещи, выше компенсация за причиненный ущерб и более вероятны больничные у грузчиков. Но такова жизнь: когда идешь на риск, предлагая самое быстрое обслуживание по самым низким ценам, побеждаешь в конкуренции, но при этом брать приходится самые поганые заказы. Со временем все риски окупаются. Эрик глубоко дышал и слушал, как полицейский шаркает по паркету. Он чувствовал, что этого следователя не измотать какой-нибудь хитроумной стратегией уклонения, что это такая жалоба об ущербе, какую просто так в мусор не выкинешь. Что Бирта Олсен — ныне Беккер — первый клиент, с потерей которого он должен будет смириться.

— И он рассказал, что у него в течение десяти лет была связь с Биртой Беккер, — неторопливо говорил Харри, — и о том, что, когда они впервые встретились и переспали, она была беременна своим мужем.

— Можно быть беременной мальчиком или девочкой, но никак не мужем, — поправила Ракель и расправила подушку, чтобы его было лучше видно.

— Хм. — Харри приподнялся, перегнулся через нее и дотянулся до сигаретной пачки, лежащей на тумбочке. — Можно и мужем, но не чаще, чем в восьми случаях из десяти.

— Что? — не поняла Ракель.

— По радио сказали, что в Скандинавии настоящий отец у пятнадцати-двадцати процентов детей вовсе не тот, кого они таковым считают. — Он вытряхнул из пачки сигарету и повертел ею в лучах пробивающегося сквозь жалюзи вечернего солнца. — Одну на двоих?

Ракель кивнула. Она не курила, но еще когда они были вместе, у них появилась общая привычка — выкурить после секса сигаретку на двоих. В первый раз Ракель попросила поделиться потому, что, как она сказала, ей хотелось чувствовать то же, что и он, получить тот же яд и допинг и таким образом стать к нему как можно ближе. А он подумал обо всех тех наркоманках, которые первый раз ширнулись именно по этой же дурацкой причине. Тогда он отказался. Но потом Ракель его переубедила. Если секс получался медленным и долгим, сигарета его как бы продолжала. А в других случаях выходило, будто они курят трубку мира после схватки.

— Но у Эрика Лоссиуса есть алиби на весь вечер того дня, когда исчезла Бирта, — сказал Харри. — Мальчишник в Твейте. Начало в шесть, гулянка до самого утра. Человек десять свидетелей, большинство, естественно, были в хлам, но все равно до шести утра никто не вырубился.

— А почему вы держите в тайне, что Снеговика еще не поймали?

— Пока он думает, что мы думаем, что знаем, кто убийца, он, надеюсь, будет сидеть тихо и на новые убийства не решится. А мы спокойненько, без спешки будем вести его разработку…

— Это ты шутишь так по-дурацки, что ли?

— Возможно. — Харри протянул ей сигарету.

— Но сам ты на это не надеешься?