Спаси меня - Мона Кастен (2019)

Но Джеймса мое достоинство не интересовало. Он отвернулся еще до того, как я завершила фразу, и побежал назад к друзьям. С каждым его шагом моя гордость исчезала все больше, и под конец у меня едва хватало сил, чтобы устоять на ногах.

24

Руби

Зеленый – Важное!

Бирюзовый – Школа.

Розовый – Организационный комитет Макстон-холла.

Фиолетовый – Семья.

Оранжевый – Питание и спорт.

Если разделить мой день на цвета, то картина будет выглядеть так:

Фиолетовый – Выплакаться с Эмбер.

Фиолетовый – Прореветься с мамой.

Фиолетовый – Не попадаться папе на глаза, чтобы он не задавал слишком много вопросов.

Оранжевый – Пробежать с Эмбер круг, чтобы проветрить голову.

Зеленый – Вернуть Бофорту сумку и дать понять, что пусть он поцелует меня в задницу.

Отличный список, я считаю. И если бы он на самом деле существовал, я бы все его пункты до последнего уже отметила галочками.

Целый час я с полотенцем на голове пыталась написать письмо. Сейчас я все еще сижу здесь, окруженная скомканными листами бумаги, и решаю прекратить это. Я хотела сочинить нечто, в чем смогла бы выразить ярость и разочарование, но слова на бумаге вдруг подействовали на меня совершенно неожиданно. Было бы лучше, если бы все это я высказала ему на спортплощадке, но тогда я была слишком шокирована, чтобы быть находчивой и остроумной.

Передо мной к доске для заметок прикреплена карточка, которую Джеймс написал на день рождения. Его слова тогда так много значили для меня. Я и впрямь думала, что он написал их всерьез. Теперь казалось, что все, что между нами произошло, я выдумала. Как будто наши разговоры по телефону, те моменты, когда мы смеялись, поцелуй – все было плодами буйной фантазии.

Вдруг я почувствовала, что больше ни минуты не могу находиться рядом с этой карточкой. Я сорвала ее с доски, взяла черную ручку и написала первое, что показалось мне в тот момент осмысленным:

Джеймс,

пошел ты. – Руби

Я разглядывала свое произведение, склонив голову набок. Я написала эти слова ровно под его словами, и было больно смотреть на них и понимать, что мы действительно до этого дошли.

– Руби? – Эмбер сунула голову в комнату. – Папа приготовил ужин. Ты придешь?

Я кивнула, не в силах оторвать взгляда от карточки.

Эмбер подошла и заглянула мне через плечо. Она вздохнула и погладила меня по руке. Потом без лишних слов взяла из-за двери коробку и помогла убрать туда сумку. Сердце обливалось кровью, когда я положила карточку сверху и заклеила коробку.

– Я могу завтра по дороге в школу занести ее на почту, – тихо сказала она.

В горле застрял комок, и он становился все больше.

– Спасибо, – хрипло ответила я, когда Эмбер обняла меня.

Эмбер забрала коробку к себе в комнату, чтобы я ее больше не видела. Я благодарна ей за то, что она ничего не сказала про толстовку Джеймса, хотя я совершенно отчетливо видела, как ее взгляд на какой-то момент замер на ней. У меня не хватило душевных сил упаковать толстовку вместе с сумкой в коробку. И я отказываюсь думать о том, что бы это могло значить.

После ужина я легла в постель и уставилась в потолок. Этот вечер и эту ночь я отвела на то, чтобы выплакать все, что было между мной и Джеймсом. Чтобы мысленно попрощаться с другом, которого потеряла, сама не зная почему.

Но не больше. Я – попрежнему я, и я поклялась себе, что никто и ничто не заставит меня свернуть с пути. С завтрашнего дня все будет так, как было последние два года. Я сосредоточусь на школе и буду посещать собрания оргкомитета. Я буду ходить с Лин в столовую на обед. Я буду готовиться к собеседованию в Оксфорде.

Я снова буду жить в мире, в котором Бофорт, как и все остальные в Макстон-холле, не знают моего имени.

Джеймс