Я говорил, что скучал по тебе? - Эстель Маскейм (2018)

Тайлер выбирается из машины, обходит ее спереди и, улыбаясь, открывает мне дверь. Хотя приближается вечер, на улице все еще жарко. Зря я надела джинсы. Чувствую себя полной идиоткой в свитере с закатанным рукавом и повязкой, закрывающей правую руку до локтя. Я закатываю второй рукав – для симметрии.

Тайлер запрыгивает на капот автомобиля, вскрикивает и отдергивает руки от раскаленного металла.

– Ничего себе, как горячо! – удивляется он. – Залезай!

Я не понимаю, что мы там забыли, но сегодня такой день: мы делаем все, что взбредет в голову. Тайлер протягивает руку и втаскивает меня наверх. Мы усаживаемся поудобнее. Он опирается спиной на ветровое стекло, вытянув ноги вперед, а я сажусь по-турецки, положив руки на колени. Стена с надписью оказывается прямо перед нами. Нас отделяет от нее только ряд автомобилей. Как приятно сидеть здесь под теплыми лучами заходящего солнца с Тайлером.

– Не то что знак «Голливуд», правда? – нарушает молчание Тайлер.

Он рассматривает надпись «Сохраним Портленд странным», и на его губах играет улыбка, не сходящая с лица весь день. Он прав. Голливудская надпись привлекает внимание, ее видно с огромного расстояния. В то же время она далека и недостижима. Портлендская надпись скромна, не претенциозна, похожа на самих портлендцев. Просто слова на стене старого здания посреди города. Они так близко, что мы можем считать их своими, и уже только по этой причине они мне больше по душе, чем огромные буквы на холме, до которых идти пешком не меньше часа. Знак «Голливуд» оторван от мира.

И вдруг я осознаю, что мне вообще больше нравится Портленд, чем Санта-Моника.

– По-моему, этот город нам больше подходит, – рассуждаю я, задумчиво глядя на стену.

Мы понимаем, что значит быть не такими, как все, потому что влюбиться в сводного брата или сестру – не совсем нормально. Это удивляет, порой даже шокирует. Людям нужно время, чтобы понять. Но в Портленде странность всегда только приветствовалась, и я начинаю верить, что здесь нас примут лучше, чем дома. Нас будут считать классными и рисковыми, потому что мы не боимся разрушать стереотипы.

– Потому что мы ему подходим, – отвечает Тайлер.

Впервые за целый день я перестаю улыбаться, потому что хочу задать вопрос, который уже давно крутится у меня в голове.

– Ты правда здесь останешься? И никогда не вернешься в Санта-Монику?

Тайлер вздыхает и тоже становится серьезным. Оба мы знаем, чем все это закончится. Он останется здесь, а я поеду в Чикаго продолжать учебу. Мы снова расстанемся… Конечно, нам не привыкать. Но мне это начинает казаться несправедливым.

– Я собирался вернуться домой, Иден, – говорит Тайлер, подаваясь вперед. – Ты знаешь, я всегда хотел вернуться. Однако сейчас не могу, а может, и не хочу. Вся моя жизнь теперь здесь, не считая тебя. – Он подтягивает колени к груди и обнимает их руками. – Да, я здесь, ты в другом конце страны, и так будет целых три года. Ничего не поделаешь.

Я осторожно придвигаюсь к нему, и мир вокруг меня замирает. Я перестаю слышать шум автомобилей, голоса людей, щебет птиц в ветвях, слышу только стук своего собственного сердца и говорю хриплым шепотом:

– Ничего, мы привыкли к трудностям. У нас получится.

Тайлер поднимает голову, его глаза вспыхивают.

– Что получится, Иден? – лукаво спрашивает он, наклоняясь ко мне.

От его близости у меня начинается головокружение. Тайлер прекрасно понимает, о чем я, просто ему хочется услышать это от меня.

– Все, – без колебаний отвечаю я.

Мне легко, приятно и совсем не страшно. Я больше не волнуюсь, не боюсь быть неправильно понятой.

Вот он, тот самый момент, которого я так долго ждала. Нужный момент, нужные обстоятельства, нужное настроение. Это мой «следующий раз». Ни о чем больше не думая, я притягиваю его голову к себе, чувствуя пальцами шершавую щетину, закрываю глаза и нахожу губами его губы, мягкие и влажные.