Правда о деле Гарри Квеберта - Жоэль Диккер (2014)

Моя мать спрашивает, кто мне столько пишет. Хочет знать, почему я все время сую нос в почтовый ящик. Чтобы ее успокоить, я говорю, что это подруга, которую я встретила в лагере прошлым летом. Я не люблю лгать, но так проще. Я знаю, Вы правы, мы не можем ничего сказать: люди причинят Вам зло. Пусть даже мне так больно слать Вам письма по почте, когда мы совсем рядом.

21. О том, как трудно любить

— Знаете, Маркус, каков единственный способ понять, насколько вы любите человека?

— Нет.

— Потерять его.

По дороге в Монберри есть небольшое озерцо, известное во всей округе; в жаркие дни его осаждают семьи и дети из летних лагерей. Люди стекаются с самого утра: берега покрываются пляжными подстилками и зонтиками, под которыми млеют родители, покуда их дети шумно плещутся в зеленой тепловатой воде с пятнами пены там, куда течение сносит мусор от пикников. С тех пор как какой-то ребенок напоролся на использованный шприц, брошенный на берегу, — это было два года назад, — городские власти Монберри постарались благоустроить территорию вокруг озера. Появились столы для пикников и барбекю, чтобы больше никто не жег костры, превращавшие газон в лунный пейзаж, значительно увеличилось количество урн, были установлены сборные туалеты, расширена и забетонирована парковка рядом с берегом, а с июня по август бригада уборщиков ежедневно чистила пляж от мусора, презервативов и собачьих какашек.

В тот день, когда я, собирая материал для книги, приехал на озеро, дети поймали лягушку — наверно, последнего обитателя этого водоема — и тянули ее за задние ноги, пытаясь их оторвать.

Эрни Пинкас сказал, что это озеро — отличная иллюстрация человеческого упадка, поразившего Америку и весь остальной мир. Тридцать три года назад туда мало кто ходил. Добраться до него было трудно: надо было, оставив машину на обочине шоссе, пересечь лесок, а потом еще добрых полмили пробираться среди высокой травы и кустов шиповника. Но результат стоил затраченных усилий — взгляду открывалось великолепное озеро, сплошь покрытое розовыми кувшинками, в обрамлении огромных плакучих ив. В прозрачной воде мелькали стайки золотистых окуньков; их подстерегали серебристые цапли, неподвижно застывшие в тростнике. Был даже кусочек пляжа с серым песком.

На это озеро и приехал Гарри, скрываясь от Нолы. Именно здесь он находился в субботу, 5 июля, когда она оставила первое свое письмо в дверях его дома.

Суббота, 5 июля 1975 года

Он подъехал к озеру около полудня. Эрни Пинкас уже поджидал его, растянувшись на берегу.

— Приехали все-таки? — усмехнулся Пинкас. — Прямо удивительно видеть вас не в «Кларксе».

Гарри улыбнулся:

— Вы мне столько рассказывали про это озеро, что я не мог не приехать.

— Красиво, а?

— Потрясающе.

— Вот она, Новая Англия, Гарри. Заповедный рай, и как раз это мне и нравится. В остальных местах они вечно что-то строят и бетонируют. А здесь другое дело: могу поспорить, что через тридцать лет этот уголок останется таким же, каким и был.

Искупавшись, они уселись обсыхать на солнце и заговорили о литературе.

— Кстати о книжках, как подвигается ваш роман? — спросил Пинкас.

— Пфф, — только и ответил Гарри.

— Не стройте такую мину, я уверен, что это очень здорово.

— Нет, по-моему, все очень плохо.

— Дайте почитать, я вам скажу объективное мнение, обещаю. Что вам не нравится?

— Все. У меня нет вдохновения. Не знаю, как начать. По-моему, я сам не знаю, о чем пишу.

— А сюжет какой?

— История любви.

— А, про любовь… — вздохнул Пинкас. — Вы влюблены?

— Да.

— Хорошее начало. Скажите, Гарри, вы не слишком скучаете по жизни в большом городе?

— Нет. Мне здесь хорошо. Мне нужен был покой.

— А чем вы, собственно, занимаетесь в Нью-Йорке?

— Я… Я писатель.