Защищая Джейкоба - Уильям Лэндей (2019)

«Нужно рассказать присяжным историю дела, повествование, которое подвело бы их к финальному акту. Одних фактов недостаточно; ты должен вовлечь их в происходящее. Нужно, чтобы присяжные могли ответить на вопрос: „О чем это дело?“ Преподнеси им этот ответ, и ты выиграешь дело. Сведи суть дела к одной фразе, к теме, даже к одному слову. Внедри эту фразу в их сознание. Пусть они унесут ее с собой в совещательную комнату, чтобы, когда они откроют рот с целью обсудить дело, оттуда вырвались твои слова».

– Обвиняемый взорвался.

Лоджудис снова щелкнул пальцами.

Он подошел к столу защиты и встал практически вплотную к нему, сознательно демонстрируя нам свое презрение этим вторжением в наше пространство. Он наставил палец на Джейкоба, который принялся разглядывать собственные колени, чтобы не смотреть на него. Лоджудис наговорил кучу полного вздора, но прием был блестящий.

– Однако это не просто мальчик из хорошего дома в хорошем пригороде. И он не был обычным мальчиком со взрывным характером. У обвиняемого было кое-что еще, что отличало его от остальных. – Палец Лоджудиса переместился с Джейкоба на меня. – У него есть отец, который занимал должность помощника окружного прокурора. И не просто помощника окружного прокурора. Нет, отец обвиняемого, Эндрю Барбер, был первым заместителем, большим человеком в том самом учреждении, где я работаю, в этом самом здании, где мы с вами сейчас находимся.

Ничего мне в тот момент не хотелось так сильно, как протянуть руку, схватить Лоджудиса за этот омерзительно бледный и веснушчатый палец и оторвать его, к чертовой матери. Я посмотрел ему в глаза, ничем не выдавая своих эмоций.

– Обвиняемый…

«Не используй в своей речи имени обвиняемого. Называй его исключительно „обвиняемый“. Имя очеловечивает его, заставляет присяжных увидеть в нем личность, заслуживающую сочувствия, даже милосердия».

– Обвиняемый не просто несведущий мальчик. Нет, нет. Он годами наблюдал за тем, как его отец выступал обвинителем по делу о каждом крупном убийстве в этом округе. Он слушал застольные беседы за ужином, подслушивал телефонные разговоры, был свидетелем обсуждения рабочих вопросов. Он вырос в доме, где убийство было семейным делом.

Джонатан бросил ручку на свой блокнот, раздраженно засопев, и покачал головой. Намек на то, что «убийство было семейным делом», был очень близок к доводу, который Лоджудису напрямую запретили употреблять. Но адвокат не стал заявлять возражение. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы у присяжных создалось впечатление, что он пытается выстроить линию защиты, оспаривая технические детали и придираясь к юридическим тонкостям. Нет, он намеревался сделать упор на главную мысль: Джейкоб не совершал этого. Джонатан не хотел размывать этот посыл.

Я прекрасно все это понимал. И все равно молча выслушивать эту ересь было невыносимо.

Судья пробуравил Лоджудиса взглядом.

Лоджудис продолжил:

– Во всяком случае, уголовные дела по обвинению в убийствах были семейным делом. Процесс доказательства виновности убийцы, то, чем мы заняты в данный момент, не был для обвиняемого чем-то таким, о чем большинство из нас знает лишь из фильмов и телепередач. Так что к тому моменту, когда он взорвался – когда этот миг настал и он, поддавшись на последнюю провокацию, в итоге стоившую жертве жизни, пошел на одного из своих школьных товарищей с ножом, – он уже успел подготовить почву на всякий случай. А когда все было кончено, обвиняемый замел следы, как настоящий эксперт. Впрочем, он в некотором роде и был настоящим экспертом. Беда в том, что даже эксперты ошибаются. И в следующие несколько дней мы с вами вместе будем идти по следу, который ведет прямиком к нему. И когда вы ознакомитесь со всеми уликами, вы придете к однозначному выводу, к единственно возможному выводу, что обвиняемый виновен.

Пауза.