Защищая Джейкоба - Уильям Лэндей (2019)

Присяжные, похоже, тоже колебались. Они смотрели на него с тревогой в глазах. Его вступительная речь, которая началась так сильно, споткнулась об этот ключевой вопрос: почему? Лоджудис, похоже, пытался усидеть на двух стульях одновременно: только что утверждал, что Джейкоб не выдержал и, взорвавшись, убил своего одноклассника в приступе ярости. А следом тут же намекал, что преступник спланировал убийство за несколько недель, хладнокровно продумал все детали, как прокурорский сын воспользовавшись своей подкованностью в юридических вопросах, и стал ждать удобного случая. Загвоздка, собственно, заключалась в том, что Лоджудис и сам не мог внятно ответить на вопрос относительно мотива, сколько бы версий ни предлагал. Убийство Бена Рифкина было совершенно бессмысленным. Даже сейчас, после нескольких месяцев расследования, мы задавались вопросом: почему? Я был уверен, что присяжные почувствуют слабое место в версии Лоджудиса.

– Совершив преступление, обвиняемый избавился от ножа. И пошел в школу. Он делал вид, что ничего не знает, даже тогда, когда в школе объявили чрезвычайное положение и полиция отчаянно пыталась раскрыть дело. Он сохранял хладнокровие.

Да, но обвиняемый, будучи сыном прокурора, должен был знать, что убийца всегда оставляет следы. Идеального убийства не существует. Убийство – дело хлопотное, кровавое и грязное. Кровь имеет свойство разбрызгиваться и оставлять пятна. В пылу убийства легче легкого допустить ошибку. Обвиняемый оставил на толстовке жертвы отпечаток своего пальца, испачканного свежей кровью жертвы, – отпечаток, который мог быть оставлен лишь непосредственно после убийства.

И тут начинается нагромождение лжи. Когда принадлежность отпечатка наконец устанавливают, обвиняемый меняет показания. После того как он на протяжении многих недель отрицал, что ему что-либо известно о преступлении, теперь же утверждает, что был там, но только после убийства.

Скептический взгляд.

– Мотив: школьный изгой, питающий неприязнь к однокласснику, который дразнил его. Орудие: нож. План: в мельчайших подробностях изложенный в описании убийства, данном самим обвиняемым. Вещественные доказательства: отпечаток пальца, испачканного кровью убитого, на его же собственном теле. Дамы и господа, все улики неопровержимо указывают на обвиняемого. И этих улик масса. Они не оставляют никакого места для сомнения. Когда суд будет окончен и я докажу все то, что только что вам описал, то вновь предстану здесь перед вами, на этот раз ради того, чтобы попросить вас исполнить свою роль, произнести вслух очевидную правду, вынести единственно возможное заключение: виновен. Это слово, «виновен», будет нелегко произнести, уверяю вас. Осуждать другого человека всегда трудно. Всю нашу жизнь нас учат этого не делать. «Не судите», – написано в Библии. И особенно нелегко это, когда обвиняемый ребенок. Мы горячо верим в невинность наших детей. Мы хотим в это верить, хотим, чтобы наши дети были невинными. Но этот ребенок – не невинное дитя. Отнюдь. Когда вы взглянете на все улики, указывающие на него, вы поймете, что в этом деле возможен лишь один вердикт: виновен. Слово «вердикт» происходит от латинского выражение, которое означает «сказать правду». Именно это я и намерен просить вас сделать: сказать правду – виновен. Виновен. Виновен. Виновен. Виновен. – Лоджудис устремил на присяжных горящий взгляд, полный непреклонной решимости и праведного негодования. – Виновен, – произнес он еще раз.

С этими словами он скорбно склонил голову и вернулся на свое место, где поник в кресле, то ли окончательно обессилев, то ли впав в глубокую задумчивость, то ли оплакивая погибшего мальчика, Бена Рифкина.

За спиной у меня всхлипнула какая-то женщина. Послышались шаги, скрипнула дверь, – судя по всему, женщина выбежала из зала. У меня не хватило духу оглянуться и посмотреть.