Все приключения Шерлока Холмса - Джон Диксон Карр, Артур Конан Дойль (2014)

– Вы очень рисковали, – озабоченно заметил инспектор.

– Я вцепилась в него и держала, но он вырвался, а тот, второй, он вроде бы ударил меня, но точно не помню. Наверное, служанка услышала шум, распахнула окно и стала кричать. Соседи вызвали полицию, но негодяи успели уйти.

– Что они забрали?

– Не знаю, едва ли что-то ценное. Во всяком случае, в багаже сына ничего такого не было, уверена.

– Так, значит, никаких следов?

– Пожалуй, только один. Листок бумаги, я успела вырвать его из рук разбойника, с которым боролась. Он лежал, весь измятый и скомканный, на полу. Исписан почерком моего сына.

– Стало быть, ценности никакой не представляет, – снова вмешался инспектор. – Иначе бы грабители…

– Вот именно, – вставил Холмс. – Сколько, однако, здравого смысла в ваших рассуждениях, инспектор. Тем не менее мне было бы любопытно взглянуть на этот листок.

Инспектор извлек из блокнота сложенный вдвое лист бумаги.

– Никогда не пропущу ни единого вещественного доказательства, – хвастливо заявил он. – И вам советую следовать тому же правилу, мистер Холмс. Я уже четверть века на службе, кое-что понимаю. Всегда есть шанс обнаружить отпечатки пальцев, что-то в этом роде.

Холмс внимательно осмотрел бумагу.

– И что вы об этом думаете, инспектор?

– Думаю, это конец какой-то странной новеллы или романа.

– Да, возможно, это действительно конец некой странной и занимательной истории, – задумчиво произнес Холмс. – Заметили, что страница пронумерована вверху? Двести сорок пятая. Где же остальные двести сорок четыре?

– Наверное, грабители унесли. Вот дураки! Много им от этого пользы!

– А вы не видите ничего необычного в том, что ночью в дом врываются люди с целью украсть рукопись? Это вам о чем-нибудь говорит, инспектор?

– Да, сэр. О том, что в спешке эти негодяи хватали все, что попадет под руку. Представляю, как они обрадовались, когда разглядели свой улов!

– Зачем им было рыться в вещах моего сына? – спросила миссис Мейберли.

– Ничего ценного внизу не нашли, вот и полезли наверх посмотреть, чем там можно поживиться. Я так понимаю. А вы что скажете, мистер Холмс?

– Я должен подумать, инспектор. Подойдите сюда, к окну, Уотсон.

Мы встали поближе к свету, и он прочел мне запись, сделанную на листке бумаги. Начиналась она с середины предложения.

«…лицо обильно кровоточило от порезов и ссадин, но все эти муки были просто ничто. Сердце его обливалось кровью при виде этого прекрасного лица, лица, ради которого он был готов пожертвовать жизнью. Она спокойно взирала на его агонию и унижение. А потом улыбнулась… да, клянусь Богом, она улыбалась, потому что была жестоким, бессердечным его врагом. Он не сводил с нее глаз, и в этот момент умерла любовь и родилась ненависть. Должен же хоть ради чего-то жить мужчина. И если бы не твои объятия, моя дорогая, я погубил бы тебя, отомстил бы тебе сполна».

– Странно, – улыбнулся Холмс и отдал листок инспектору. – Вы заметили, как изложение от третьего лица вдруг перешло к первому? Видно, писатель настолько увлекся своим повествованием, что в этот критический момент вообразил себя на месте героя.

– Пишут всякую ерунду, – проворчал инспектор и вложил листок в блокнот. – Как? Вы уже уходите, мистер Холмс?

– Вряд ли могу здесь чем-то помочь, раз дело в таких надежных руках. Кстати, миссис Мейберли, вы вроде бы говорили, что хотите путешествовать?

– Всегда об этом мечтала, мистер Холмс.

– И куда бы вы отправились прежде всего? В Каир, на Мадейру или Ривьеру?

– О, будь у меня деньги, я совершила бы кругосветное путешествие!

– Вот именно. Кругосветное. Что ж, всего доброго. Возможно, навещу вас ближе к вечеру.

Мы прошли мимо окна, и я заметил, как инспектор улыбнулся и покачал головой. «Все эти умники в основном немного чокнутые», – говорила его улыбка.