Последняя рукопись - Франк Тилье (2019)

– Причинял себе боль, бил себя кулаком, не мог видеть в зеркале свое отражение. В один прекрасный день он перестал смотреть на меня, как будто я была ему отвратительна. Вот тогда он и уничтожил свои фотографии. Все без исключения. Он гримировался, красился, носил страшные маски. Как будто в него вселилась какая-то темная сила. Мы утратили власть над ним. Однажды он исчез на три дня, его привели жандармы: он прятался в лесу. Он больше не хотел жить с нами. Это стало невыносимо. Я… Я собиралась проконсультироваться с психологом, но для моего мужа об этом не могло быть и речи. Нам посоветовали интернат Рош-Нуар, заведение имело серьезную репутацию и якобы справлялось со сложными случаями. Мы отправили его туда в четырнадцать лет. Поразительно, но это как будто сработало. Ему не делали замечаний, он посещал занятия. Но через несколько месяцев сбежал. Жандармы долго искали его, но на этот раз не нашли. Это оказалось тем более сложно, что у них не было его фотографии.

Вик нахмурился:

– Даже из личного дела в Рош-Нуар? Его ведь там фотографировали, верно?

– Готовясь к побегу, Люк прихватил все, даже свое личное дело. Вероятно, он сумел пробраться в канцелярию. Он все предусмотрел, ничего не упустил. Забрал даже мешок с бельем, в шкафу не было его вещей. Он действительно хотел исчезнуть.

Вик и Вадим подумали о нападении на сторожа. Через тридцать лет Тома вернулся, чтобы раз и навсегда уничтожить все, что могло связывать его с ним самим. Без личных дел нет ни Джинсона, ни Дельпьера, никаких связей, только память. Кража у Морганов, данные стерты, Мориарти приступил к генеральной уборке. Однако Вик не понимал, для чего он принес книги Мирора с пятном крови внутри. Может, в глубине души он желал, чтобы его обнаружили? Хотел сдаться?

– Его уход разрушил нашу семью. Спустя два года мы с мужем развелись.

– И никаких писем? Или каких-нибудь других признаков жизни?

– Никогда.

Вадим поднялся с дивана и вышел, чтобы ответить на звонок. Мари-Поль дрожащей рукой поставила чашку и пристально посмотрела на Вика:

– Что случилось? Он сделал что-то плохое? Вы должны мне сказать, ведь это мой сын. Прошу вас.

– Не могу. Мне искренне жаль. Но вы должны знать, что мужчина, в которого он превратился, не имеет ничего общего с мальчиком, которого вы воспитывали. И вы здесь ни при чем. Прошло тридцать лет.

Она сжала губы. Вик тоже поднялся и протянул ей свою визитную карточку:

– Звоните в случае чего. Когда захотите. А если мы найдем вашего сына, мы, разумеется, вам сообщим.

Выходя, Вик подумал, что, пожалуй, было бы лучше, чтобы она никогда не узнала, если они схватят Мориарти. Но он ее сын, она имела право знать.

Даже если речь шла о худшем из монстров.

67

Лин еще раз взглянула на Жюлиана, тот кивнул в знак того, что все в порядке. Она одернула куртку, провела рукой по волосам и открыла входную дверь. Перед ней стоял хмурый промокший Колен. После недолгого колебания она посторонилась:

– Не стой под дождем.

Колен шагнул в прихожую и вытер ноги о коврик. По его коротким волосам не было заметно, что он попал под дождь, но рукава свитера напитались водой. Сыщик сурово оглядел обоих. Лин уже знала этот взгляд.

– Только не говори, что с Жаком что-то случилось.

Колен стиснул зубы. Лин закрыла лицо руками. Затем подошла к Жюлиану и прижалась к его плечу. Муж обнял ее, она почувствовала на затылке его теплое дыхание.

– Мне очень жаль. Вскоре после полудня рыбак заметил его тело в Отийском заливе, в районе Гроффье. Во время отлива оно осталось на мокром песке между лодками.

Лин покачнулась. Не выпуская жену из объятий, Жюлиан подвел ее к дивану.

– Ужасно… Просто ужасно.

Жюлиан гладил Лин по спине, словно это она потеряла отца. Колен подошел и сел напротив. С куртки стекала вода. Он молча смотрел на них.

– Я пришел не вовремя, сожалею.