Низший - Руслан Михайлов (2019)

— Называем — кивнула Йорка. Отвечала машинально, явно погруженная в тяжелые раздумья. Она принимает важнейшее решение в своей жизни. Решает, как она будет жить дальше. И отвечает, чтобы потянуть время — И я ее так часто называю. Мать.

— М-да…

— А что? Сам посуди, Оди — она и тебя родила.

— Ну нет. Она пришила мне первые попавшиеся конечности и выплюнула в тупиковый коридор Окраины. Выплюнула прямо в грязь и дерьмо.

— Знаешь почему ее называют Матерью?

— М?

— Потому что она кормит нас, поит нас, приглядывает за нами. Только благодаря ей тут не творится форменное безумие, есть хоть какой-то порядок. Она защищает нас.

— Отрезает нам руки — подхватил я.

— Какая мать не наказывает свое дитя? Но она всегда готова простить, если ты взялся за ум. Всегда дает шанс — даже поганому червю. Она наша Мать. Пусть не лучшая на свете — но Мать.

— Меня ты не убедила. Так что, гоблин Йорка… твое решение? Решаем сами? Или будешь уповать на Мать?

— Мне стоило проломить тебе голову, гоблин! Когда ты еще лежал у моих ног весь в слизи и без сознания.

— Ты упустила свой шанс — улыбнулся я, уже зная ее ответ.

— Сделаем по-твоему! — сжала она челюсти и набычилась — По-твоему! Чтоб ты сдох, гоблин Оди!

— И тебе не хворать, гоблин Йорка.

— Про пати ты серьезно?

— Само собой. Причем немедленно. Один за всех — и все… — я с ожиданием посмотрел на нее.

— Понятия не имею чего ты сейчас ждешь — с недоумением ответила она.

— И все за одного — вздохнул я — Гоблин ты и есть гоблин. Пошли… перекусим заодно чем там ваша Мать угостит. А угощает она всегда одним и тем же.

— Еду и питье дарует.

— Ты ведь не фанатик религиозный?

— Может и верю. А что? Знаешь, как мне тяжело приходилось… поверишь тут…

— Все секты являются в миг, когда человеку особенно тяжело — назидательно сказал я — Когда он одинок и наиболее уязвим.

— Заткнись и сдохни! Я ведь не считаю ее божеством!

— Вот так-то лучше.

— А может не будем брать воду и брикеты? Сегодня и так три раза ели. Сэкономим два сола.

— Ну нет. Нам нужны силы. Ни за что не поверю что те амбалы с дубинами едят по три брикета в день и оттого нарастили такую гору мышц. Их кормят на убой. Их тренируют. И снова кормят. Поэтому у них сила и быстрота.

— Тогда поедим… пошли?

— Пошли — кивнул я и мы двинулись к семнадцатому перекрестку — Слушай…

— Что?

— А как ты руку потеряла?

— Заткнись.

— Понял… еще не время для душераздирающих доверительных историй?

— Нет. Сдохни, гоблин.

— Ну ладно. Подождем…

* * *

Начало моего плана просто гениально — ничего не делать и просто отдыхать, пялясь в высокий потолок и размышляя о бренном. Так и поступили. Вплоть до молчания. Моя мелкая голова тупого гоблина получила столько информации и переживаний за сегодня, что требовалась небольшая пауза. Тем более день еще не закончен и впереди самое интересное.

Йорка должна был отнести дань в девятый коридор — на девятую тропу на местном жаргоне — к восьми семнадцати вечера.

Именно в 20:17 ровно.

Почему?

О. Это не каприз наглых тварей. Нет. Просто в 20:17 по девятой тропе проносится мелкая полусфера системы и в следующий раз заглядывает в этот один из множества переулков Окраины только через тридцать три минуты. По выспренным словам Йорки — это сумрачное время, когда Мать не видит. Когда она это произнесла — на полном серьезе — я ржал так, что на нас обратила внимание добра сотня гоблинов и зомби.

Сумрачное время, когда Мать не видит…

Тридцати трехминутное окно полной безнаказанности. Что можно сделать за тридцать три минуты с молодой и уже запуганной девчонкой? Да много чего. После чего еще останется время спокойно уйти и остаться незамеченным системой. А на внимание остальных банде плевать. А это банда.