Она что-то возбужденно тараторит, но я сбрасываю вызов. Божечки, что мне делать? За дверью, наверняка, стоит Сергей, потому что больше просто некому. Зря я надеялась на то, что сегодня его больше не увижу.

Зачем он пришел? В очередной раз выразить свое презрение? Сказать еще раз о том, что мне все равно с кем?

— Юля, открой. Я знаю, что ты в комнате.

Черт. Хороший синоби выключил бы свет. Дура, ты Живцова.

Даю себе пару секунд на то, чтобы смириться с неизбежностью нашей встречи, после чего быстро стаскиваю с себя полотенце и влезаю в первое попавшееся платье, которое нахожу в гардеробе. Оно немного мятое, ну и ладно. В моей ситуации получить звание «неряхи» не самое страшное.

Подхожу к двери и, глубоко вздохнув, ее открываю. Вот знаю же, кого там увижу, но сердце все равно стучит, как электричка по рельсам. Может, потому что Сергей в той же рубашке, которую я пыталась с него снять утром, а может, потому что его синий взгляд смотрит так пристально и серьезно, как не смотрел до этого.

— Я войду? - жестом указывает внутрь. Вроде и спрашивает, но на самом деле настаивает. Олигарх, что с него взять.

Запретить войти я ему не могу по праву виноватой нахлебницы, а потому молча отхожу в сторону.

Сергей проходит внутрь и, встав спиной ко мне, несколько секунд смотрит на застеленную кровать, от чего мои щеки начинают полыхать.

Молотов в моей спальне. Молотов в моей спальне, и мы в доме одни. Молотов в моей спальне после того, как я целовалась с ним утром. После того, как он ласкал мою грудь. После того, как довел меня до сильнейшего оргазма своей эрекцией.

Сергей засовывает руки в карманы и, повернувшись, смотрит на меня упор. Мне бы тоже карманы не помешали, потому что я совершенно не знаю, куда деть свое истеричное волнение. Не придумываю ничего лучше, чем схватить с комода заколку для волос, и начать вертеть ее в пальцах. Ну и сохранять дистанцию между нами, чтобы он не услышал моего грохочущего сердца.

— Я пришел сказать, что не против, чтобы вы с Димой попробовали жить вместе, — произносит он негромко, — препятствовать я этому не стану.

Я прекращаю истязать несчастную заколку и в изумлении поднимаю глаза. Он что…? Не против? Тогда почему… для чего? Я была практически уверена, что сегодняшним утром он устроил мне проверку, чтобы доказать себе и сыну, что я не достойна быть вхожей в их семью.

Но во взгляде Сергея нет ни капли сарказма или насмешки. Синие глаза смотрят открыто и без капли надменности. Волнение усиливается, и позорно урчит желудок, которому сегодня не досталось ничего, кроме паршивого кофе в университетской столовой.

— Но как же… — сиплю я, растерянно моргая. — Разве…

— Можете съезжать на квартиру завтра и жить как вам хочется, - перебивает Сергей. — Денег Диме я перечислил.

Мы стоим несколько бесконечно долгих секунд в полном молчании. Мысль наталкивается одна на другу и не задерживается у меня в голове под напором эмоций. Мне очень хочется, чтобы Сергей ушел; чтобы перестал

на меня так смотреть, потому что от его взгляда мне сложно дышать. А про подмышки я вообще молчу. А еще хочется, чтобы он не уходил, и... Нет, я все-таки дура.

— Это все, что я хотел сказать. Доброй ночи, Юля, - лицо Молотова становится холодным, и он идет к двери.

— Доброй ночи, — успеваю пискнуть я в ответ, перед тем как дверь за ним с треском закрывается.

Наверное, я бы обрадовалась... Да, определенно обрадовалась, если бы он сказал эти слова в день своего приезда, когда я еще не наломала дров. Я бы прыгала до потолка и побежала бы паковать вещи. Думала бы о том, чтобы завести кошечку и над тем, какие занавески повесить на кухню. Позвонила бы Димке, чтобы обрадовать его.

Сейчас же в голове у меня один сплошной знак вопроса, перекрывающий доступ к пониманию того, чего же я на самом деле хочу. Я ведь люблю Диму, разве нет? А его отец вроде как только что дал добро на наши отношения. Что со мной,а?