Закрываю крышку и, усмехнувшись неожиданному приступу сентиментальности, иду к лестнице. Завтра сын с Юлей съедут, исчезнут запахи еды и лаванды, и все вернется на круги своя. А там, глядишь, и в Лондон можно будет возвращаться.

Поднимаюсь на второй этаж и, стараясь не вслушиваться в происходящее за дверью в спальни сына, иду к себе. Стараюсь не вслушиваться, но все равно слышу: легкое поскрипывание кровати и женское оханье. Юля стонет. Под Димой. Под моим сыном. Под своим парнем. Блядь. Жар приливает к вискам и пальцы сжимаются в кулаки. Ну а чего ты еще ждал, Серега?

26

Юля.

— Дим, я дома! – извещаю о своем появлении, когда переступаю порог квартиры, в которой мы живем вот уже целую неделю.

Ответа не следует и я, поставив пакеты с продуктами на пол, прохожу в гостиную, где нахожу жениха увлеченно играющим в Xbox. На журнальном столике стоят несколько тарелок с засохшей едой, на полу валяются скомканные салфетки. Давлю в себе скандальную жену и откашливаюсь, чтобы Дима заметил моё присутствие.

— О, малыш, ты уже приехала? – он откладывает джойстик в сторону и с улыбкой поднимается на ноги. — Сегодня что-то рано.

— У меня сегодня только три пары по расписанию, я говорила.

Дима обнимает мою талию и, поцеловав в губы, с кряхтением опускается на ковер и возвращается к игре. Я несколько секунд смотрю на его сгорбившуюся спину и, подавив приступ раздражения, начинаю собирать посуду и мусор. Успокаиваю себя тем, что после операции Дима просто не окреп, и что со временем он перестанет вести себя словно я его нянька, а он маленький ребенок.

Когда я оказываюсь на кухне, раздражение во мне вспыхивает с новой силой, потому что картина здесь еще более плачевная: пакетики с заваркой растекаются коричневыми пятнами на столе, дверцы шкафчиков распахнуты, словно в квартире побывали грабители, а все что я приготовила на нас двоих съедено подчистую.

Да твою ж мать! С грохотом ставлю тарелки на столешницу и прислоняюсь лбом к окну. Нервы у меня в последнее время совсем ни к черту. Порой кажется, что мы с Димой женаты уже много лет: наши отношения с переездом как-то резко скатились в бытовуху, где я загнанная домохозяйка, разрывающаяся между учебой, подработкой и готовкой, а он ленивый муж, интересы которого сводятся к тому, чтобы встретиться с друзьями и поиграть в приставку. Может, воздержание на меня отрицательно действует? После операции врачи запретили Диме физические нагрузки минимум на две недели, и когда он попытался склонить меня к сексу в нашу последнюю ночь в Барвихе, его швы так разболелись, что пришлось бежать на кухню за обезболивающими, дрожа от страха того, что я могу столкнуться с Молотовым-старшим. С которым, к слову, после переезда я стала видеться чаще, потому что теперь олигарх регулярно является мне во снах. Грязных, сексуальных снах, от которых я просыпаюсь с мокрыми подмышками и трусами. Интересно, если сходить исповедоваться станет легче?

Я загружаю тарелки в посудомойку, попутно убеждая себя в необходимости быть терпимее. Ну у кого не бывает недоразумений в отношениях? Я же женщина и должна быть мудрее. Дима любит меня, мы живем вместе. Планируем свадьбу. Все, как я хотела.

Поставив готовится ужин в мультиварку, достаю ноутбук, чтобы начать работать. Два дня назад я взялась вести дополнительные группы в соцсетях, чтобы собрать денег на аренду в следующем месяце. Еще один факт, который меня злит: Дима впервые мне соврал. Сказал, что все решил с квартирой самостоятельно, а на деле просто попросил помощи у Сергея. От этого мне ужасно стыдно. Что теперь думает обо мне Молотов? Получается, он содержит нас двоих. Ну не бежать же к нему с оправданиями: «Я честно хотела сама!»

В следующем месяце эти хоромы придется сменить на квартиру попроще, потому что на деньги Сергея я больше не соглашусь, но готов ли к этому Дима – не знаю. Мы словно смотрим в разные стороны и не понимаем друг друга. Почему я раньше этого не замечала?