Полиция - Ю. Несбё (2013)

— Но у него мог быть маниакально-депрессивный психоз или психопатия. Поправлюсь: биполярное расстройство второго типа или социопатия.

— В данном случае правильным термином будет «диссоциальность». — Столе взял сигарету, которую протягивал ему Харри.

Харри прикурил обе.

— Хорошо, что он пришел к тебе, хотя и знал, что ты работаешь на полицию. Но ведь он продолжил ходить к тебе и после того, как понял, что ты участвуешь в охоте на него?

Столе затянулся и пожал плечами:

— Наверное, я такой великолепный психотерапевт, что он решил рискнуть.

— Другие предположения?

— Н-да. Может быть, он ищет острых ощущений. Многие серийные убийцы приходили к следователям под различными предлогами, чтобы соприкоснуться с охотой на самих себя и познать триумф оттого, что им удалось обмануть полицию.

— Валентин снял с себя футболку, хотя должен был знать, что тебе известно о его татуировке. Огромный риск, если ты совершил преступление, из-за которого тебя разыскивают.

— Что ты хочешь сказать?

— Да, что я хочу сказать?

— Ты хочешь сказать, что у него есть неосознанное желание быть пойманным. Что он пришел ко мне, чтобы я его узнал. А когда мне это не удалось, он неосознанно помог мне, показав татуировку. Это не было случайностью, он понимал, что я увижу его отражение.

— И когда он добился своего, то совершил отчаянный побег?

— Сознание взяло верх. Это может пролить новый свет на убийства полицейских, Харри. Убийства, совершаемые Валентином, — это насильственные действия, и ему подсознательно хочется, чтобы они прекратились, он хочет быть наказанным, хочет экзорцизма, хочет, чтобы кто-нибудь остановил живущего внутри него демона. И когда мы не смогли его взять за совершение первоначальных убийств, он делает то же самое, что и многие серийные убийцы: повышает риск. В его случае — совершая нападения на полицейских, которые не смогли поймать его в первый раз, потому что он знает, что на расследование убийств полицейских будут брошены абсолютно все силы. И в конце концов он демонстрирует свою татуировку человеку, который, как ему известно, принимает участие в расследовании. Я думаю, черт возьми, возможно, ты прав, Харри.

— Мм, не знаю, хорошо ли это. Как насчет объяснения попроще? Валентин не так осторожен, как должен быть, потому что ему нечего бояться.

— Не понимаю, Харри.

Харри затянулся и выпустил дым из уголка рта, втягивая его обратно через нос. Этому трюку он научился у молочно-белого немца, игравшего на диджериду в Гонконге: «Exhale and inhale at the same fucking time, mate, and you can smoke your citarettes twice».[67]

— Иди домой и отдохни, — сказал Харри. — Нелегкий выдался день.

— Спасибо, но вроде бы психолог здесь я, Харри.

— А убийца, держащий блестящую сталь у твоего горла? Прости, доктор, но тебе не удастся избавиться от этого воспоминания с помощью рационализма. Ужасы толпятся в очереди, поверь мне, я там был. Так что поговори об этом с коллегой. И это приказ.

— Приказ? — Лицо Столе слегка исказилось в подобии улыбки. — Теперь ты шеф, Харри?

— А ты когда-нибудь в этом сомневался? — Харри опустил руку в карман и достал телефон. — Да?

Он бросил недокуренную сигарету на землю:

— Потушишь за меня? Они кое-что нашли.

Столе Эуне посмотрел вслед Харри, исчезнувшему в дверях. Потом перевел взгляд на дымящуюся на асфальте сигарету и осторожно опустил на нее ботинок. Надавил. Покрутил ступней. Почувствовал, как под тонкой подошвой сигарета развалилась. Столе ощутил прилив ярости. Он снова покрутил ступней, втирая фильтр, пепел, бумагу и мягкие остатки табака в асфальт. Потом бросил свой окурок и повторил движение. Ему хотелось кричать, бить, смеяться, плакать. Он ощутил все оттенки вкуса своей сигареты. Он жил. Жил, черт бы их всех побрал.