Ведьма - Камилла Лэкберг (2019)

Элин склонила голову. Не надо было оглядываться, чтобы понять – все уставились на нее. Теперь она точно знала, что произошло. Бритта узнала, по каким делам Элин ездила во Фьельбаку. И она была не настолько глупа, чтобы не понять очевидного.

С пылающими от стыда и пощечины щеками Элин снова присела на корточки и продолжила свое занятие. Что теперь будет? Этого она не знала. Зато знала свою сестру. Впереди ждало что-то плохое.

* * *

– Почему ты думаешь, что твоя мама дала тебе разрешение на разговор со мной? – спросила Эрика, разглядывая подростка, сидящего перед ней.

Она очень удивилась, когда Сэм позвонил в дверь, но и обрадовалась. Вероятно, он поможет ей увидеть Хелену другими глазами – а также расскажет, каково расти ребенку в тени давнего преступления.

– Не знаю. Но она же поговорила с тобой!

– Это так, но у меня сложилось впечатление, что она не хотела бы впутывать тебя в это дело.

Эрика придвинула ему блюдо с булочками, Сэм взял одну, и она заметила черный лак на ногтях, местами отслоившийся и отколотый. Было нечто трогательное в его попытках скрыть свою детскую сущность – жирную кожу, покрытую прыщами, долговязую фигуру, двигавшуюся размашисто, без взрослой четкости и контроля. Ребенок, отчаянно старающийся казаться взрослым, одновременно стремящийся и отличаться, и быть как все. Внезапно Эрика почувствовала, как ее переполняет нежность к этому мальчику, – она видела одиночество и неуверенность, угадывала фрустрацию, скрывающуюся за упрямым взглядом. Ему пришлось нелегко. Он вырос на фоне истории своей матери. Пришел в мир, уже полный шепотов и сплетен, которые хоть и поутихли с годами, но до конца не исчезли.

– Ей не удалось меня не впутывать, – мрачно проговорил Сэм, словно подтверждая мысли Эрики.

В своей подростковой манере он не смотрел ей в глаза, однако она видела, что он внимательно слушает ее.

– Что ты имеешь в виду? – переспросила Эрика.

Диктофон в телефоне ловил каждое слово, каждую интонацию.

– Разговоры обо всем этом я слышал с самого детства. Даже не помню, как это началось. Но люди задавали мне вопросы. Их малявки дразнили меня. Сколько же мне было лет, когда я начал сам собирать сведения? Кажется, лет девять. Начал искать в Интернете статьи про это дело – их несложно было найти. И с тех пор я собирал все, что мне удавалось обнаружить. Дома у меня хранятся папки с вырезками.

– Твоей маме об этом известно?

Сэм пожал плечами.

– Думаю, нет.

– Она обсуждала с тобой то, что случилось?

– Нет, ни слова. Дома мы никогда не говорили об этом.

– А тебе этого хотелось бы? – мягко спросила Эрика и поднялась, чтобы подлить себе еще кофе.

Сэм ответил согласием, когда она предложила ему кофе, но Эрика отметила, что он не притронулся к своей чашке. Вероятно, он предпочел бы лимонад – но не хотел выглядеть ребенком.

Сэм снова пожал плечами и покосился на блюдо с булочками.

– Пожалуйста, – сказала Эрика. – Бери сколько хочешь. Я стараюсь есть поменьше мучного и сладкого – будет очень удачно, если ты их съешь и мне не придется бороться с соблазном.

– Ой, ну ты же такая стройная… Чего тебе переживать, – ответил Сэм с невинной детской прямотой.

Присев на свое место, она улыбнулась. Сэм симпатичный парень. Как бы ей хотелось, чтобы он сбросил груз, который ему пришлось нести на себе всю жизнь… Он ни в чем не виноват. И не сам выбрал родиться среди стыда, обвинений и горя. Грехи родителей не должны были стать его ношей. Однако Эрика видела, как они давят ему на плечи.

– Легче было бы, если б вы говорили об этом открыто? – повторила Эрика свой вопрос.

– Мы не говорим. Ни о чем. У нас… у нас не такая семья.

– Но тебе хотелось бы? – настаивала она.

Сэм поднял глаза и посмотрел на нее. Черная обводка вокруг глаз затрудняла визуальный контакт, но где-то в глубине их горел огонь, жаждавший кислорода.