Запри все двери - Райли Сейгер (2020)

Со мной произошло почти то же самое. Новая подруга Ингрид пропала, она решила, что происходит что-то странное, и решила разузнать побольше. Единственное отличие в том, что Ингрид гораздо раньше меня узнала о родстве Греты Манвилл и Корнелии Суонсон.

– Я встретила Грету в лобби во время собеседования с Лесли, – говорит Ингрид. – Мне показалось, это так здорово – жить в одном здании с писательницей, понимаешь? Сначала она показалась мне довольно милой. Даже подписала для меня книжку. Но потом я прочла про Корнелию Суонсон, увидела сходство и догадалась, что они родня.

– И ты спросила об этом Грету, – говорю я. – Она мне сказала.

– Сдается мне, она не стала упоминать, что грозилась вышвырнуть меня из здания, если я еще хоть раз с ней заговорю.

Про это Грета действительно ничего не говорила, даже когда рассказывала мне о своей жизни в Бартоломью. Моя квартира когда-то была ее квартирой, а значит, и квартирой Корнелии Суонсон.

Той самой, где она убила свою горничную.

Хотя это было не просто убийство.

А жертвоприношение.

Исполнение обещания, данного уроборосом.

Сотворение, рождающееся из разрушения.

Жизнь, рождающаяся из смерти.

Руби была первой, и у меня есть жуткое подозрение, что Эрика стала последней. О том, сколько жертв было между ними, я стараюсь не задумываться. Для этого еще будет время. Пока что надо сосредоточиться на главном – на том, как мне сбежать из здания, не привлекая к себе лишнего внимания.

– Что случилось после разговора с Гретой?

– Я поняла, что не хочу там оставаться. – Ингрид встает и подходит к раковинам у стены. Там она включает воду и умывается. – К тому моменту я успела получить две тысячи долларов за то, что присматривала за квартирой. Вполне достаточно, чтобы убраться куда подальше. Но я знала, что получу еще больше, если останусь.

Деньги. Как приманка, поджидающая нас в конце каждой недели. Еще одна ловушка Бартоломью. Это из-за денег я осталась там еще на одну ночь.

– Я решила остаться, – говорит Ингрид. – Не знала точно, надолго ли. На неделю. Может, на две. Но я хотела как-то себя обезопасить, поэтому…

– Купила пистолет.

Ингрид смотрит на мое отражение в зеркале, приподняв брови.

– Значит, ты его нашла. Хорошо.

– Зачем ты вообще его там оставила?

– Кое-что случилось, – тихо говорит Ингрид. – И, если я тебе расскажу, ты меня возненавидишь.

Я подхожу к ней.

– Нет. Ни за что.

– Еще как, – говорит она, вытирая шею влажным бумажным полотенцем. – И я это заслужила.

– Ингрид, просто скажи мне.

– Я отдала за пистолет все, что у меня было. Все две тысячи. Раз – и нету. – Она щелкает пальцами, и я замечаю остатки голубого лака у нее на ногтях. – Я спросила Лесли, нельзя ли получить деньги авансом. Не все, конечно. Просто плату за неделю. Она сказала, что нельзя. Но потом предложила мне пять тысяч баксов – не в долг и не в счет работы, просто пять тысяч, если я кое-что сделаю.

– Что именно?

Ингрид мнется, теребит прядку черных волос. Когда она смотрит в зеркало, в ее глазах читается отвращение. Как будто она противна сама себе.

– Порезать тебя, – говорит она. – Я не случайно толкнула тебя в лобби. Лесли мне за это заплатила.

Я прекрасно помню тот момент, как будто это фильм, который я смотрю прямо здесь, в раздевалке. Я тащила два пакета с покупками. Ингрид бежала по лестнице, не отрывая глаз от телефона. Мы столкнулись, мои покупки разлетелись по всему лобби, и у меня пошла кровь. В суматохе я не задумалась, как именно получила порез.

Теперь я знаю правду.

– У меня был складной нож, – говорит Ингрид, не глядя на меня. – Я спрятала его за телефоном так, чтобы торчал самый кончик. И, когда мы столкнулись, я резанула тебя по руке. Лесли сказала, что не нужно сильно тебя ранить. Но так, чтобы пошла кровь.

Я начинаю пятиться. Один шаг. Другой.

– Зачем… Зачем им это нужно?