Поклонник - Анна Джейн (2019)

Посадка не такая мягкая, как обычно, – нас немножко трясет, но пилоты сажают самолет уверенно. Забывшись, я аплодирую им, как делала раньше, но Матвей так странно на меня смотрит, что я опускаю руки. Мне не хочется казаться в его глазах восторженной дурочкой.

Стюардесса тепло с нами прощается.

– Вы очень красивая пара, – с улыбкой говорит она нам. – Надеюсь, вы пронесете свою любовь и нежность через много-много лет.

Я благодарю ее искренне, от всего сердца, а Матвей смотрит так, будто она обозвала его, и стюардесса моментально меняется в лице.

– О, простите, наверное, что-то не то сказала, спешно добавляет она.

– Все хорошо, – отвечаю я. – Спасибо еще раз большое! Это был потрясающий полет!

Покинув аэропорт, мы садимся в большой внедорожник, который уже ждет нас. Улыбчивый водитель ставит сумки в багажник, и мы едем. Матвей снова смотрит в свой телефон, а я верчу головой в разные стороны. Мне все интересно. Аэропорт находится километрах в двадцати от города, но мы едем не в Мурманск, а направляемся к побережью Баренцева моря. Водитель говорит, что проехать нужно около ста тридцати километров.

Отчего-то я думала, что всюду нас будет ждать снег – все-таки мы на Кольском полуострове, за полярным кругом, однако снега нет, зато холоднее градусов на десять, чем в Москве. Из окна я любуюсь осенними заполярными красками. Я снова ошиблась – думала, что осень здесь будет бесцветной и однообразной, наполненной холодными красками, но это не так. Северная осень – яркая, акварельная, чуть подернутая легкой полупрозрачной дымкой, что придает ей меланхолии, а все ее краски теплые: желтые, оранжевые, красные. Даже безоблачное небо мягкого голубого цвета. Всюду сопки, камни, а еще ручьи, заводи и мелкие озера, и вода в них такого же цвета, как и небо.

Северная осень завораживает меня. Москва мокнет под дождем, зарядившим с ночи, а здесь сухо, хоть и холодно. Северная осень дышит солоноватым ветром.

– Можно остановиться? – говорю я.

– Зачем? – не поднимая головы, спрашивает Матвей, задумчиво касаясь тонкого шрама на подбородке.

Я давно заметила за ним такую привычку. А иногда он играет зажигалкой, когда думает о чем-то.

– Хочу сделать фотографии. Можно?

– Притормози, – велит он водителю.

Я выхожу из машины и делаю снимки, надеясь, что смогу передать осенние краски с помощью акварели. Я должна рисовать – с появлением в моей жизни Матвея я понимаю это все лучше и лучше.

– Сфотографируйте нас, – прошу я водителя, отдаю ему телефон и беру за руку Матвея, который жутко недоволен.

– Я не хочу, – говорит он.

– Пожалуйста, – прошу я. – Ну давай же. Смотри, как здесь красиво!

Он нехотя соглашается, встает рядом со мной, но не обнимает, и тогда я сама обнимаю его и кладу голову на плечо.

– Пусть это будет первой из наших общих счастливых фотографий, – улыбаюсь я, пока водитель делает снимки. И обнимаю Матвея за пояс, утыкаясь носом ему в грудь.

– Дурочка, – слышу я его тихий голос и висну на его шее – внезапно для самой себя. Настроение очень игривое, и я безумно хочу романтики.

– Покружите ее, классные кадры будут, – советует водитель, но Матвей не делает этого, а просто ставит меня на землю.

– В машину, – коротко приказывает он.

Мы снова трогаемся в путь.

Асфальтированная дорога кончается, и мы едем по грунтовой. И после поворота видим странного человека – водитель, смеясь, говорит, что это пугало, которое принарядили путешественники. Меня это пугает, Матвея веселит.

Чем дальше мы едем, тем суровее, величественнее становятся пейзажи. Кустарников нет – один лишь мох и камни, но до чего же вокруг красиво. И чувствуется близость моря.

Когда я вижу полоску воды вдалеке, внутри меня звенят хрустальные колокольчики. Это просто чудо какое-то. И я не понимаю, почему Матвей становится все холоднее и отстраненнее.

– Что с тобой? – спрашиваю я. Он будто чужой.