Император и Сталин - Сергей Васильев (2020)

Нет-нет, таких слов никто не написал, но именно такие настроения я почувствовал, читая ваши отчёты… И главное — я с вами полностью согласен. Только вы это почувствовали, работая с простыми людьми, а я — общаясь с высшими сановниками. Вы правильно обратили внимание, — император остановился напротив Спиридовича, — что главными проповедниками революции, её интеллектом являются не самые бедные и не самые глупые люди.

Не умученный пролетариат и не обездоленное крестьянство переворачивают вверх дном общества, рушат режимы и взрывают империи. Застрельщики и организаторы массовых волнений и бунтов — сплошь и рядом выходцы из правящих и не бедствующих сословий. Помещик-миллионер Герцен, капиталист Энгельс, сын зажиточного адвоката Маркс, сын губернского предводителя дворянства Бакунин… Парвеню — представители привилегированных и правящих сословий, которым, как они считают, не хватило места под Солнцем и которые считают себя обделёнными. Но, — император остановился и поднял указательный палец, — это не значит, что таких людей надо обязательно изничтожать. Они выполняют крайне полезную социальную функцию — указывают государству, в каком месте прохудилась крыша и приходят в негодность крепостные стены.

— Ваше Величество, Вы предлагаете нам сотрудничать с ниспровергателями основ? — удивлённо воздел брови кверху Герарди?

— Ровно в той мере, в какой вы сотрудничаете с градусником, измеряя температуру, — мгновенно отреагировал император. — Вы охраняете здание государства, а ниспровергатели — ваши незаменимые бесплатные диагностические приборы для определения, в каком месте и что в этом здании пришло в негодность… Я бы сравнил вашу работу с работой часовщика. Конечно, существует несомненное отличие. Государственный механизм — это часы, которые нельзя остановить, починить и запустить снова. Все ремонтные работы приходится делать на ходу. Вы представляете себе уровень сложности этих работ, предстоящих любому, затеявшему реформы?

Жандармы достаточно живо себе представили результат исправления часового механизма без его остановки и теперь смотрели на монарха с грустью, замешанной на жадном любопытстве — ведь если государь говорит об это, значит, у него есть какой-то план…

— Революционерам проще, — император махнул рукой с зажатой в ней трубкой куда-то в сторону окна, — они предлагают всё снести до основания и потом строить заново, но никто из них пока не сказал, сколько будет длиться строительство, что будут кушать и где будут жить всё это время сами строители и те, кому «повезло» оказаться с ними в одной лодке.

Смешок, прошедший по аудитории государь погасил поднятием руки.

— Государство как лодка — это тоже полезная аллегория. Если её экипаж дружно сопротивляется — перевернуть лодку извне крайне сложно… А если не дружно? А если кто-то внутри исподтишка раскачивает её? А что, если он делает это, даже не понимая, чем это грозит? Вот эти люди и будут объектом неустанной заботы создаваемой лейб-жандармерии.

Работа эта крайне опасная, потому что внутренний враг или не считает себя таковым или неустанно рядится в тоги лояльности, являя собой образец преданности престолу. При этом он влиятелен и обладает серьёзными ресурсами для сопротивления, в том числе, вооруженного. Причём, внешне все его действия будут абсолютно легальны и, вроде бы, направлены на благое дело, только вот результат почему-то получается прямо противоположным… Борьбу с такими явлениями и таким противником нельзя вести теми же методами, которыми вы боретесь с вольнодумцами и бомбистами. Нужно учиться работать по-новому. И мы обязательно научимся…

— Ваше величество, вы сейчас говорите о внедрённых к нам идейных врагах империи? — осторожно уточнил аккуратист Ратко.