Бешеный прапорщик - Дмитрий Зурков, Игорь Черепнев (2017)

А вот это – хорошо! Снимаем наши «тапочки-тряпочки», макаем в мазуту, выбираемся на дорогу. Кидаем их в канаву в противоположном направлении. Типа, мы туда ломанулись. Пока гансы раскачаются, пока найдут проход в колючке, пока доберутся до тапок – уже и утро будет. Собак розыскных на станции нет, пока привезут, по дороге не один десяток сапог пройдет, и наши следы затеряются гарантированно…

По дороге не могу удержаться и задаю мучающий меня вопрос:

– Федор, что это было в кустах? Ты где ночью кошку раздобыл?

Этот приколист в ответ чуть не ржет:

– Командир, это я с детства умею кошек передразнивать. Когда с брательником малые были, жили по соседству с лавочником. Он злой был, с батей, с мамкой постоянно лаялся. Вот мы и выучились кошек передразнивать. Как стемнеет, мы к забору подкрадемся и начнем мяукать. Евонный кобель чуть цепь не рвет, хозяин орет на пса, ну, чтоб тот заткнулся. А мы обождем немного и снова мяукать. И так раз несколько за вечер…

– И что, так лавочник и не догадался?

– Ну, когда понял, натравил своего пса на нас с мамкой. Тока я уже у бати в кузне молотом махал, силушка появилась. Одной рукой закрылся от зубов, другой в лоб псу и засадил. Ему одного удара хватило.

– Да уж тебе под руку попадаться – дураков нет…

Дошли нормально, на прощание еще раз проинструктировал дядьку Михася о молчании, и чтоб дочкам своим то же самое разъяснил:

– Смотри, Михась, малые твои сболтнут что-нибудь подружкам про гостей да шоколад – и пойдет гулять молва.

– Та ни, никому яны не збалтнуць. Тут жа усе – паляки, з нами ня знаюцца. Маи деуки тольки удваём и гуляюць… Пан официер… – Видя, как я морщусь, поправляется – Ваша благародзе!.. Не забижайце Ганну!..

Предмет разговора стоит рядом с Федором, потихоньку утирая мокрые глаза.

– Я ее никому не дам обидеть! – В темноте скорее чувствуется, чем видится, что Федор краснеет от своих слов. Вот это да! Типа «Ромео плюс Джульетта» объявились? Михась смотрит на него, потом достает из кармана какой-то сверточек, протягивает Ганне:

– Вось, Ганка, калечка да цепка срэбная, тваёй мамки. Прыданным цябе аддала… Тут жа папера з царковнай книги аб нараджэнни.

– А благословишь, дядька Михась? – Голос у Федора напряженно звенит, даром, что шепотом общаемся.

– …А пра тое у яе самой пытай. Яна у сябе вальна. Як сама скажыць, так и будзе…

Ну, нашли время!.. Вот выйдем на нашу сторону, тогда и играйте в «лямур-бонжюр-тужюр» хоть до посинения… Со стороны станции раздается шум, взвывает ручная сирена, вспыхивает прожектор, луч начинает лихорадочно скакать из стороны в сторону. Потом раздается несколько выстрелов…

Ганна обнимает дядьку на прощание, оставляя, наверное, на его рубахе два мокрых пятна от слез. Жмем по очереди руку Михасю и исчезаем в темноте…

Глава 35

В лагере в двух словах рассказываю Михалычу о наших приключениях и заваливаюсь спать. Мне с утра еще баранку крутить. Она хоть и размером раза в два больше, и крутится довольно легко, но чтобы чуть-чуть повернуть, надо три-четыре полных оборота сделать. Плюс механические тормоза, да еще только на задних колесах. Такое понятие, как экстренное торможение, в природе пока не существует. Чтобы агрегат «нехотя» притормозил, надо упереться ногой в педаль, затылком – в заднюю стенку кабины и изо всех сил разжимать эту область пространства, вспоминая при этом как можно больше нецензурных выражений. И это все – на российских дорогах. Одно утешает – гвоздей можно не опасаться, резина на колесах литая, без покрышек и камер.