После России - Фёдор Крашенинников (2016)

– Что делать? А я откуда знаю! Что хочешь, то и сделай. Парламент разгоните к чертям, может, они тоже заговор готовят, а? Считай, что до конца этого бардака у тебя есть лицензия на убийство. Всех, кто тебе жить мешает, можешь между делом убивать, понял? Жихов поможет, только имя ему говори, и можешь ничего не объяснять. – Реджепов встал и подал руку госсекретарю: – Приятно было увидеться, дорогой! У меня на тебя большие планы здесь. Звони, если что, не стесняйся!

10. Вечер трудного дня

Постепенно клуб заполнился народом, и Сева встретил многих знакомых и коллег. За это он любил и не любил подобные мероприятия. Собственно, всё было заранее известно: кто придет, что скажет, как будет вести себя до, во время и после пьянки.

Он оказался за столиком с ребятами с Уральского телевидения. Им выдавали зарплату во франках, поэтому угощение у них было скромным. Сева всегда тяготился бедностью коллег и, как обычно, взял ситуацию под контроль – заказал много еды и выпивку. Общее чувство тревоги и неуверенности заливали алкоголем. Сначала в ход пошли напитки, официально выставленные в витринах, потом контрабандные виски и китайский бренди без акцизных марок. Наступило приятное оживление, ему представили девчонку из Челябинска, тележурналистку с городского канала, и он немедленно и бескомпромиссно принялся с ней флиртовать.

Его схватил за руку и утащил в дальний угол совершенно пьяный пресс-секретарь президента. Сева удивился, увидев его здесь, но из путаного рассказа выяснилось, что вип-вечеринка в «Порто-Франко» прошла скомканно, все «вожди» уехали сразу по завершении протокольной съёмки, а он перебрался в «Mo’s Cow», допивать.

Севе была интересна любая информация о том, что же происходит в верхах. Последние недели власть как будто впала в ступор. Пироговщина катилась к Уралу, а в Екатеринбурге упорно делали вид, что бояться совершенно нечего. Кроме усиленной пропагандистской обработки по информационным каналам, которая никого не вдохновляла и не впечатляла, других мер не предпринималось. Население паниковало, и кто мог, уже уехал. Между тем не понятно когда возникшее, политическое чутьё подсказывало, что развязка близка, и Сева попытался выпытать из полупьяного собеседника хоть какие-то подробности.

Выяснилось, что президент и премьер держались бодро, но вообще всё было нервно. Некоторые персонажи отсутствовали в принципе: не было ни Ряшкина, ни Старцева, ни Трепакова. Отсутствие на протокольном мероприятии всего клана, очевидно, имело какой-то глубокий смысл, как и присутствие в городе Реджепова. «Что-то произошло днём, но никто ничего не говорит. И про итоги заседания правительства тоже. Все будет опубликовано поздно вечером!» – закончил пересказ слухов пресс-секретарь, пожал плечами и удалился в сторону бара нетвёрдой походкой.

Веселье, тем не менее, шло своим чередом: началось пение под караоке. Сначала последние хиты, потом песни конца прошлого века, потом песни на иностранных языках. Сева и сам решил что-нибудь спеть, чтобы окончательно поразить воображение провинциальной телезвёдочки и, выхватив микрофон из ослабевших рук коллег, неожиданно для себя заказал гимн республики. На мгновение шум прекратился, потом раздались протестующие вопли, но с первыми звуками что-то изменилось.

Конечно, это было глупо. Пафосный и корявый гимн республики, наскоро переделанный из старинной песни первых сепаратистов и с тех пор носивший название «Преображение Урала», мог вдохновлять людей только в ситуации глубокого опьянения, но сейчас подвыпивший Сева почувствовал кое-что ещё. Ему захотелось громко и дерзко проорать эти затёртые слова, чтобы услышали в Перми и Москве, чтобы знали, что не всё так просто. Что ему, простому парню из Екатеринбурга, не нужна их Москва, потому что он сам там никому не нужен, а в этой глупой республике востребован и даже вроде как уважаем.

Когда Сева добрался до припева, подпевал уже весь зал: